Сибери Куинн - Ужас на поле для гольфа. Приключения Жюля де Грандена (сборник)

– Говорят, Джоанну из Арка сожгли в Рване, – начал он, срезав кончик сигары и водрузив ногу на подлокотник кресла. – Странный способ обойтись с девушкой, так много сделавшей для них. Гид нам сказал, что с тех пор она стала святой или как-то так.

– Да, – лениво согласился я, – сжегши ее тело и проклявши ее душу, церковные власти позже пришли к выводу, что душа бедного ребенка была осуждена несправедливо. Чувство справедливости не было присуще суду в Руане.

Де Гранден насмешливо взирал на меня и только, как котяра, подергивал свои напомаженные усы.

– Не разбрасывайте камни, друг мой, – предостерег он. – Почти пятьсот лет прошло с тех пор, как Орлеанскую Деву сожгли как еретичку. Ваши американские суды судят ваших университетских преподавателей за ересь менее серьезную, чем у Жанны. А кости достопочтенных Томаса Джефферсона и Бенджамина Франклина до сих пор выкапываются и сжигаются вашими преследователями еретиков. Нет, нет, друг мой, мы сегодня не глумимся над сожженными когда-то останками вероотступников. Тело Торквемады покоится в могиле много лет, но дух его жив! Mon Dieu! Что я сказал? «Дух его жив!» Sacré nom d’une souris! Это может быть ответом!

Он подскочил как на пружине и стремглав бросился в библиотеку. Я последовал за ним.

– В чем дело, де Гранден?

– Non, non , уходите, гуляйте, катитесь к черту! – закричал он, дико осматриваясь в поиске нужного тома. – Вы досаждаете мне, вы раздражаете меня, вы беспокоите меня! Я должен остаться один! Убирайтесь!

Озадаченный и возмущенный его дикостью, я повернулся к дверям, но он тронул меня за плечо:

– Друг мой Троубридж, пожалуйста, поговорите с поваром мсье Биксби – и возьмите у него куль муки. Принесите его мне не позже чем через час, пожалуйста.

– Простите мою грубость, друг мой Троубридж, – извинился он, встретив меня с мешком муки из кладовки Биксби в библиотеке через час. – У меня была мысль, требующая всей концентрации моего ума, и любая помеха – даже в лице моего доброго друга – отвлекла бы мое внимание. Я сожалею и стыжусь, что такого наговорил.

– О, не берите в голову, – отвечал я. – Вы нашли то, что искали?

Он утвердительно кивнул.

– Mais oui , и даже больше. А сейчас давайте работать. Сначала отправимся в сад, где вчера вечером егерь увидел змею.

– Но, скорее всего, он не видел никакой змеи, – возразил я, когда мы покинули библиотеку. – Мы все пришли к выводу, что парень был пьян.

– Конечно, точно, безусловно, – подтвердил де Гранден, энергично кивая. – Несомненно, он выпил бренди. Вы случайно, не вспомнили мудрую старую латинскую пословицу: In vino veritas? [26] Истина в вине ( лат .).

– Правда в вине? – перевел я приблизительно. – Как можно доверять пьяному, увидевшему тридцатифутовую змею во французском саду? Если мы отлично знаем, что это невозможно?

– О-ла-ла, – хихикнул он, – как вы прямолинейны, cher ami . Вот здесь он указал, что мсье le serpent явился, так ведь? Смотрите, вот на кустах следы от выстрелов.

Он наклонился, развел ветки кустарника и приблизился к стене замка.

– Смотрите-ка, – прошептал он. – Между этими камнями цемент осыпался, и проход для шестидесятифутовой змеи вполне возможен. Так?

– Вполне возможно, – согласился я. – Сюда легко пролезет и большой атлантический морской змей. Но вы не станете утверждать, что он пользуется этим путем?

Он глубокомысленно постучал указательным пальцем по зубам, не обращая внимания на мой сарказм.

– Пойдемте туда, – предложил он, вставая и отряхивая листву с коленей.

Мы возвратились в дом, и я последовал за де Гранденом по многочисленным извилистым коридорам, обитые двери которых он открывал связкой бренчащих железных ключей, полученных от дворецкого Биксби.

– А здесь часовня, – сказал он, завершая получасовую прогулку, приведшую нас к последней, подернутой временем двери. – Тут они и нашли незадачливого мсье Альвареса. Мрачное место для смерти, это точно.

Да, это было так. Небольшая крипта [27] Сводчатое полуподземное помещение, «нижняя церковь», служит для захоронения. – Прим. ред. без окон и, вероятно, без вентиляции. Сводчатый потолок укреплялся рядом правильных арок, вырастающих из пола и завершающихся каменными блоками в виде отвратительных голов драконов и грифонов. Небольшой алтарь возвышался напротив дальней стены с серебряным распятием, очерненным временем и съедаемым коррозией. По бокам, ряд за рядом располагались склепы с гробами семейства де Бруссаков: их венчали мраморные плиты с обозначением имени и титула каждого жильца. Паутинный покров, подобно ткани, тянувшийся с потолка до самого пола, придавал полупризрачному мрачному аромату старинного ладана, разносившегося в помещении, особую остроту.

Мой компаньон поставил мерцающий свечной фонарь на пол около дверного проема и раскрыл пакет муки.

– Внимание, друг мой Троубридж, – делайте, как я, – приказал он, опуская руку в пакет и разбрасывая белый порошок по полу часовни. – Отступайте к двери и ни в коем случае не оставляйте следов. У нас должна остаться чистая страница для доказательств.

С любопытством, но охотно, я помог ему рассыпать пакет муки по полу часовни от алтаря до дверного проема, и затем обратился с вопросом:

– Что вы ожидаете найти на этой муке, де Гранден? Конечно же, не следы. Невозможно представить, что кто-то придет в это ужасное место.

Он с серьезностью кивнул, поднял фонарь и пакет с остатками муки.

– Отчасти так, друг мой, но отчасти и не так. Может прийти, кто должен, – а может прийти, кто хочет. Завтра, надеюсь, мы узнаем больше, чем сегодня.

Следующим утром я еще не довершил моего туалета, а де Гранден уже ворвался в мою спальню – с ощетинившимися по-кошачьи усами и с взбудораженными круглыми глазами.

– Ну, mon vieux , – он тащил меня за руку как возбужденный терьер своего хозяина, предлагая ему поиграть. – Пойдемте же скорее, немедленно!

Мы поспешили через современное крыло château , миновали двери, блокирующие коридоры зданий пятнадцатого столетия, и прибыли, наконец, в часовню одиннадцатого столетия. Де Гранден остановился перед обитой железом дверью, подобно балаганщику, открывающему занавес перед представлением, зажег свечу в своем фонаре – и я услышал взволнованное клацание его зубов.

– Узрите же, mon ami , – провозгласил он хриплым шепотом, более выразительным, чем вскрик. – Узрите письмена, оставленные на белой странице, нами заготовленной!

Я посмотрел через арочный дверной проем, и потом удивленно обернулся к нему.

От входа в часовню до алтаря по центру виднелись следы маленьких босых ног. Не надо быть следопытом, чтобы прочитать их. Кто-то прошел в крипту и остановился приблизительно в пятнадцати футах от алтаря, затем обернулся по кругу не больше, чем два фута в диаметре – следы смешивались друг с другом.