Мэри Нортон - Добывайки (сборник)

В конце коридора виднелась другая полуоткрытая дверь. «Это классная комната, – подумала Арриэтта, – а за ней – детская, где спит мальчик».

– Между английскими и ирландскими скачками, – продолжал голос, – есть разница, и немалая. Например…

Арриэтте нравился голос тёти Софи. Ровный, спокойный, он звучал так же успокаивающе, как часы в холле внизу, и, спускаясь с ковра на узкую полоску дерева возле плинтуса, Арриэтта с интересом услышала, что в Ирландии между полями каменные стенки, а не живая изгородь. Здесь, вдоль плинтуса, Арриэтта могла бежать, а она любила бегать. По ковру не побежишь, в нём тонут ноги, приходится идти медленно. Деревянные доски были гладкие и пахли воском. Арриэтте понравился их запах.

Мебель в классной комнате, куда она наконец добралась, была прикрыта от пыли чехлами. Здесь тоже горел газовый рожок; горелка была привёрнута, виднелся только синеватый язычок пламени. На полу лежал изрядно вытертый линолеум, на стенах висели вылинявшие ковры. Комната была полна всякой рухляди. Под столом темнела большая пещера. Арриэтта вошла в неё, ощупью пробралась вперёд и наткнулась на пыльную кожаную подушку, раза в полтора выше её. Арриэтта вновь вышла в полуосвещённую комнату и, подняв глаза, увидела угловой шкафчик с кукольным сервизом, картину над камином и плюшевую портьеру с бомбошками, где мальчик увидел её отца. Повсюду по сторонам вздымались ножки стульев, сиденья стульев заслоняли ей всё вокруг. Арриэтта пробралась между ними к двери в детскую и там внезапно увидела в дальнем углу кровать и на ней мальчика. Она увидела его большое лицо (на краю подушки), обращённое к ней, свет рожка, отражённого в его открытых глазах; руку, крепко схватившую угол одеяла и прижавшую его к губам.

Арриэтта остановилась. Немного погодя, заметив, что пальцы его разжались, она тихо промолвила:

– Не бойся… Это я, Арриэтта.

Он отпустил одеяло и сказал:

– Арри… что? – Голос его звучал сердито.

– …этта, – мягко повторила она. – Ты взял письмо?

С минуту он молча смотрел на неё, затем спросил:

– Ты зачем это вползла потихоньку ко мне в комнату?

– Я не вползла. Я вбежала. Ты разве не видел?

Он снова помолчал, пристально глядя на неё широко раскрытыми глазами.

– Когда я принёс книгу, – сказал он наконец, – тебя не было.

– Я должна была уйти. Чай уже был готов, и папа позвал меня.

Это он понял.

– А-а, – деловито сказал он и больше её не упрекал.

– Ты взял письмо? – снова спросила она.

– Да, – ответил он. – Мне пришлось два раза туда ходить. Я засунул его в барсучью нору…

Внезапно он откинул одеяло и встал на постели – огромная гора в светлой фланелевой рубашке. Теперь наступил черёд Арриэтты испугаться. Не сводя с него глаз, она начала медленно пятиться к двери. Но он на неё не глядел, он шарил рукой за картиной.

– Вот! – сказал он и снова сел; громко заскрипели пружины.

– Но я не хочу брать его обратно! – воскликнула Арриэтта, опять подходя поближе. – Надо было его там оставить! Почему ты принёс его назад?

Мальчик повернул письмо другой стороной.

– Он написал здесь ответ.

– Ах! – взволнованно воскликнула Арриэтта. – Покажи мне. Пожалуйста!

Она подбежала к постели и потянула за край свисавшей простыни.

– Значит, они все живы! Ты его видел?

– Нет, – сказал мальчик. – Письмо лежало там, где я его оставил. – Он наклонился к Арриэтте. – Но он написал ответ. Взгляни!

Арриэтта молнией метнулась к нему; она выхватила письмо из его огромных пальцев и тут же отбежала, чтобы он не мог до неё достать. Затем кинулась к дверям классной комнаты, где всё же было немного светлей.

– Интересно, чем это он писал? – сказала она себе, поднося письмо к самым глазам. – И всё заглавными буквами… Ты не сам написал его? – спросила она вдруг, оборачиваясь к мальчику.

– Конечно, нет, – сказал он, – я пишу строчными…

Но она уже увидела по его лицу, что он не лжёт, и принялась по буквам разбирать послание:

– «С-ка-жи тв-твой…» – Она взглянула на мальчика. – «Твой?» – повторила она.

– Да, – сказал он, – «твой».

– «Скажи твой т-я… тя… тя, тяте?» Моему тяте? – Но мальчик лишь выжидающе смотрел на неё. – «Тяте Луп…» О, тёте Люпи! – воскликнула она. – Он говорит… послушай, вот что он говорит: «Скажи своей тёте Люпи вернуться домой».

Наступило молчание.

– Ну и скажи ей! – произнёс мальчик через минуту.

– Но её здесь нет! – воскликнула Арриэтта. – И не было. Я уже забыла, на что она и похожа!

– Берегись! – сказал мальчик. – Сюда кто-то идёт.

Арриэтта обернулась, но было поздно прятаться: перед ней стоял Под – в одной руке мешок, в другой – булавка. Он стоял на пороге классной комнаты, его силуэт чётко вырисовывался на фоне освещённого коридора, перед ним на полу лежала его крохотная тень. Он увидел её.

– Я слышал твой голос, – сказал Под, и спокойствие, с которым он это произнёс, показалось ей страшнее всего на свете, – когда выходил из Её комнаты.

Арриэтта, не опуская глаз, глядела на отца и глубже запихивала письмо под кофточку. Видно ему или нет, что там за ней, в темноте? Видно или нет огромную фигуру, закутавшуюся в одеяло?

– Пошли домой, – сказал Под и повернул обратно.

СКАЖИ ТВОЙ ТЯТЕ ЛУПИ ВЕРНАТЬСЯ

ДОМОЙ».

Под не раскрыл рта, пока они не оказались дома. И ни разу не взглянул на неё. Арриэтте приходилось пробираться позади него, как она могла. Он не обращал внимания на её попытки помочь ему запереть ворота, но когда она вдруг споткнулась и упала, он стоял, пока она не поднялась и не отряхнула колени, глядя на неё без всякого, казалось ей, интереса.

Ужин ждал их на столе, Хомили отложила глажку и выбежала из комнаты им навстречу; на её лице было написано удивление, она никак не ожидала увидеть их вместе.

Под скинул на пол мешок и поглядел на жену.

– Что случилось? – произнесла тревожно Хомили, переводя взгляд с мужа на дочь.

– Она была в детской, – тихо сказал Под, – разговаривала с мальчишкой!

Хомили наклонилась вперёд, судорожно стиснув руки поверх передника, глаза её испуганно забегали по сторонам.

– Ой, – простонала она.

Под сел. Провёл усталой рукой по глазам и лбу; лицо его выглядело тяжёлым и бледным, как кусок теста.

– Что теперь? – сказал он.

Хомили стояла, не трогаясь с места, согнувшись, стиснув руки и не сводя глаз с Арриэтты.

– Как ты могла… – прошептала она.