Дэвид Олсон - Куда подевались все мамы?

«Вы заказываете?»

«Шеф-салат», ответила Мона, зная, что это именно то, что официант ожидал услышать. Она почти слышала, как он сказал про себя «дешевка!»

«Заправка?»

««Тысяча островов». И воду», ответила Мона, жалея, что не может добавить «разумеется». Еще она с удовольствием спросила бы его, чистая ли у них вода.

«А вам, сэр?» спросил официант, поворачиваясь к Элу.

«Стейк из говяжьего филе, с кровью, печеный картофель и хорошее красное вино». Официант позволил себе легкую усмешку удивления.

«Ну, девушка, никогда бы не подумал, что ты можешь отказаться от стейка! Наверно, погодка на тебя давит», сказал Эл Моне.

С тех пор, как Эл заехал за ней, она едва ли произнесла несколько слов, но когда она отказалась от мяса, до него наконец-то дошло, что здесь что-то не так. Пока они ждали заказа, Эл старался изо всех сил, чтобы ее развеселить, но ничего не получалось. Ничего с ее стороны, кроме пары вежливых улыбок и притворного интереса. Никогда раньше он ее такой не видел – усталой, бледной – да, но не такой. Он не знал, что делать.

Когда принесли еду, и он заметил, что она не ест, а лишь ковыряет вилкой в салате, уставившись в тарелку, Эл потянулся через стол и приподнял ее за подбородок.

«Эй, Несмеяна! Что с тобой сегодня? Я тебя чем-то обидел?»

«Нет, совсем нет, правда. Я просто устала», солгала Мона.

«Ну, как же, как же! Я тоже не вчера родился, сама знаешь. Вижу, что тебя что-то гложет.

«Просто трудный день, и все», ответила Мона с большим раздражением в голосе, чем это следовало бы.

«Не сердишься ли ты на меня за что-нибудь в выходные? Я-то думал, что все было просто супер».

Мона очнулась, поняв вдруг, что ее угрюмость может вылиться в какую-нибудь неловкую ситуацию.

«О, что ты, нет! Выходные прошли отлично. Это правда с тобой не связано, честное слово!» Мона чувствовала, что ее не хватает слов; как ей объяснить? «И я совсем, нисколечко на тебя не сержусь. Это просто… Я не знаю, как объяснить. Я была просто ошарашена. Весь день как будто в шоке».

«Шок – из-за чего?» – поинтересовался Эл.

«Ну, это был маленький мальчик. Он пришел со своей матерью… «

«Вот дела! Ребенок! Наверное, монстр какой-то!»

Мона поняла, что Элу объяснить будет трудно.

«Нет, дело не в том. Как он выглядит, его черты лица… У него абсолютно те же черты лица, что… Понимаешь, он просто копия Боба! Последовало молчание. Мона уже давно рассказала Эллу все о Бобе, сделанном аборте и последующем душевном срыве. Иногда она говорила о Бобе даже слишком много, и Эл как-то сказал ей об этом. «Сходство просто невероятное», добавила она.

«Ну и что ж здесь такого странного», сказал Эл одобряюще. «Похожих людей очень много. Это генетика».

«Нет, это не то, что ты думаешь, я знаю!»

Эл попытался объяснить еще раз. «Послушай, два года назад в аэропорту Кеннеди я увидел парня. Я подошел к нему и сказал: «Джимми, привет, давно тебя не видел». А он не ответил, просто посмотрел на меня. Я был на все сто уверен, что это Джим Карлсон из штата Айова. Ан нет!»

Мона не показалось, что это одно и то же. «Я просто не могу это переварить и мучаюсь весь день».

Эл перестал есть, потянулся через стол к Моне и взял ею руку в свою. «Послушай, Мона. Не стоит позволять обстоятельствам выбивать себя из колеи. Похожих людей предостаточно. Они похожи, потому что у них родители из одной деревни, черт ее дери, или местности, или как это там называется в Европе – откуда они родом. Я служил в Европе, так там в некоторых местах половина людей выглядит, как будто их отлили в одной форме. Честно сказать, Элу такого не встречалось, но он сказал это в надежде, что Моне станет легче. Но эффекта не быдо.

«Конечно, я все это знаю», сказала Мона. «но для данного конкретного случая – это не ответ».

Эл отметил про себя, что это типичная женская логика, но своего мнения вслух не высказал. «Но почему же?»

«Этого просто не может быть», ответила Мона холодно.

«Что ты хочешь этим сказать, почему не может быть? Может этот ребенок и Боб родственники, дальние какие-нибудь».

Мона постаралась сдержать гнев и не взорваться. «Я уже об этом думала. Может быть и так».

Эл взял вилку и расправился с последним куском стейка. «Я уверен, что этим все и объясняется. И не стоит огорчаться. Ешь салат».

«Я не голодна», ответила Мона, снова уставившись в тарелку с салатом.

Теперь уже Эл почувствовал раздражение и тщетность своих усилий. Он-то вообразил, что преуспел, по крайней мере, частично и вразумил Мону. «И это тебя так гложет?» – спросил он, налегая на стол. «Ты откровенна со мной?

«Да, именно это».

Последовала долгая пауза. Эл подобрал остатки картошки и налил себе вина. Он хотел, чтобы Мона поняла, что он ведет себя логично и последовательно.

«Послушай», Мона, я знаю, что твой Боб был парнем… «

«Я знаю, что ты думаешь», оборвала его Мона даже резче, чем намеревалась. «Ты думаешь, что я все еще сохну по нему после стольких лет. Но это не так. Не так! Клянусь!»

«Но держишь его портрет у себя на столе, не так ли?» мягко напомнил Эл. «Это всего лишь память», сказала Моне, не поднимая глаз.

Эл потянулся через стол, чтобы снова взять ее за руку. Уловив его намерение, Мона тотчас убрала руку на колени.

«Мона, это было пять лет назад. Я знаю, что ты была без ума от этого парня, и что его смерть была трагичной. Но он мертв».

«Если бы ты только мог видеть это сходство, Эл. Это невероятно!»

«Не думаю, что кто-нибудь сможет увидеть то, что видишь ты. У тебя особое зрение, ты видишь все через фокус твоих отношений с любимым навеки Бобом. Трагический случай, твой аборт, все, что происходило пять лет назад, изменило твой взгляд на реалии жизни».

Мона подняла голову и прямо взглянула на Элла. «Это нечестно!»

«Думаешь», продолжил Эл, «я не чувствую, как этот фокус работает? Ты и меня постоянно сравниваешь со своим Бобом».

«Я не говорю о Бобе», ответила Мона, повышая голос. «Я не говорю о том, что было пять лет назад. Я говорю о Билли, мальчике, который был в офисе сегодня!»

Напряженность и повышенные тона их разговора уже начали привлекать внимание других посетителей ресторана. Эл перегнулся через стол и спокойно сказал: «А может, это Боб сделал той матери ребеночка. Не нервничай, может, так и было».

«Для меня сомнений быть не может – ни малейшего шанса», отпарировала Мона.

«Но как, как ты можешь быть так уверена?»

«Я хочу домой».

Эл понял, что зашел слишком далеко и все становится слишком серьезно. «Успокойся, не переживай. Я был груб. Но послушай, Мона. Я очень сильно тебя люблю, и ты любишь меня. Мы подходим друг другу и нужны друг другу».

Мона не ответила. Она снова опустила глаза в тарелку с недоеденным салатом. Эл подождал без пользы некоторое время. Он подозвал проходившего мимо официанта: «Счет, пожалуйста».