Евгения Багмуцкая - Когда я увижу тебя

Было около десяти вечера, но мне предстояла длинная рабочая ночь, когда экран ноутбука вспыхнул и тут же погас.

Я позвонила Саше – в панике затараторив в трубку о том, что поломка ноутбука может разрушить мою счастливую жизнь, лишить заработка, выгнать на панель и привести в итоге к смерти от передозировки. «Ты хочешь, чтобы я пришел?» – спросил он. «Нет, Саша, я не хочу, чтобы ты приходил, я хочу, чтобы у меня заработал ноутбук, а для этого ты должен прийти и починить его».

Иногда я вела себя ужасно. Не потому, что знала – мне не откажут, а скорее потому, что мне казалось, там, на том конце, знают, что я безгранично ценю их поддержку, любовь и заботу, что не представляю жизнь без этих людей, люблю их и завишу от них, и только капризничая, пренебрегая для вида, я могла казаться себе более независимой, более защищенной. Но кем я была без брата и Саши? Никем. Саша прощал мне все и всегда. Не потому, что был в принципе мягок ко мне (а он был), а потому, что он, как никто другой, знал, что я боюсь выражать свою привязанность. Что мне важно притворяться независимой и уверенной в себе. Мою напускную самоуверенность он прекрасно чувствовал – и это сильно облегчало наше общение. Но, видимо, в тот раз я была слишком самонадеянна, слишком полагалась на его проницательность, терпеливость и снисходительность и где-то перебрала – с сарказмом, иронией, дурацкими шуточками, поэтому он сказал: «Нет».

– Нет, – сказал он, – Лена, я не бюро услуг.

С меня тут же слетела спесь.

– Саша, но я не то имела в виду. Ты обиделся? Я не хотела! Мне очень нужна твоя помощь!

– Тебе нужна помощь в починке ноутбука. Тебе нужен не я, а компьютерный мастер. Обратись к кому-нибудь другому.

– Обиделся? – зашептала в трубку виновато. – Ты на меня обиделся? Я что-то не то сказала?

– Давыдова. У меня нет на это времени. Удачи в ремонте.

Когда он положил трубку, мне сразу же захотелось перезвонить, триста раз извиниться, дождаться, когда он снова пошутит, удостовериться, что все хорошо, все как прежде и он не злится на меня. Но я не решилась. Я понимала, что он не из тех людей, которые обижаются и копят обиду, да и повод пустяковый, мужской обиды точно не заслуживающий. Но мне было стыдно – я перегнула палку с показным пренебрежением, и он имел полное право прекратить со мной разговор. Что и сделал.

Через полчаса приехал мой давний поклонник, пухлый парень в очках. Он минут сорок копался в системе и наконец заставил мой ноутбук заработать. Мы сидели на кухне, я поила его чаем в благодарность, когда позвонил Саша:

– Ладно. Рассказывай, что случилось.

И снова откуда ни возьмись мое напускное пренебрежение:

– Справилась без тебя. Уже все починили, спасибо, что спросил.

– Хорошо, – только и сказал он. – Хорошо.

Он положил трубку, и только тогда я поняла, что мне очень было нужно, чтобы в тот вечер приехал именно Саша. Так случается с некоторыми людьми – иногда они значат для тебя гораздо больше, чем тебе бы хотелось.

Порой без видимых причин мне кажется, что все изменилось. Все смотрят на меня по-другому, воспринимают иначе, все не так, как прежде, а мне очень нравилось, как было прежде. Уже неделя, замечаю я, как брат не написал мне ни слова, две недели, как ни сообщения от Саши. А если учесть, что у меня нет личной жизни, единственными мужчинами в ней остаются брат и его лучший друг. Стоит сказать такое вслух – сразу понимаешь, как странно это звучит: жалко и круто одновременно.

В конце марта в Харькове еще долго до весны, так, жалкие намеки. То вдруг повалит хлопьями снег, то спустя пару часов пойдет проливной холодный дождь, ничто не предвещает тепла. В такие дни мне особенно жалко себя. Я уже почти три дня не выходила из дома, завалив себя работой по самое горло, ни с кем не общаясь и втайне надеясь, что вот-вот кто-нибудь нарушит мое уединение и позовет меня туда, где можно без причин смеяться, громко говорить, размахивать руками, пить сухое красное, заказывать китайскую лапшу и вздыхать, что на следующий день мы все непременно «пожиреем об этом». Поэтому, когда телефон задрожал от оповещения в соцсети: «Ленка, мы в “Пентагоне”, играем, приходи», я не раздумывала ни секунды. Уже через час я сидела в обществе таких же странных, как сама, знакомых, пыталась разобраться в новой настолке и медленно цедила джин с тоником, не заметив, как опьянела. Все были готовы расходиться уже в одиннадцать вечера, а во мне только разыгралась жажда глупого бестолкового веселья. Я взяла телефон и набрала номер Саши – он готов стерпеть меня в любое время суток.

– Александр, – весело затараторила я, – как вы поживаете, Александр? Чем занимаетесь? Не хотите ли пригласить меня в гости?

Саша ответил не сразу – лишь после глубокого выдоха. Курит, догадалась я.

– И тебе здравствуй, Давыдова. Приезжай.

За что я любила своего друга – за то, что он знает меру разговорам. В отличие от меня. Я вызвала такси и заказала еще один джин с тоником в его ожидании.

О’кей, я была пьяна. Чуточку пьяна, и что? На ногах стояла, не качалась, не промахивалась. Разве что речь моя была чуть развязнее, чем обычно, и движения смелее, и вообще под воздействием алкоголя я становилась хихикающей дурочкой. Никто и не строил иллюзий на мой счет.

Сашка открыл мне дверь – с сигаретой в руке, в джинсах и черной футболке с надписью «Джек Дэниэлс», небритый с неделю, взъерошенный. Творческий процесс налицо. Мне было, конечно, стыдно и неловко, поэтому, видимо, я мерзко захихикала и повела себя нарочито нагло.

– Саша, Саааша. Я не помешаю, нет? – кривлялась я, пытаясь расстегнуть заевшую на сапогах молнию.

– Конечно, помешаешь. Но разве тебя это когда-нибудь останавливало?

– Нууу, – капризно протянула я, – зачем ты так, ты же мой лучший дружочек, Саша! Ты не злишься на меня, нет?

– Ненавижу, когда ты выделываешься. – Он зажал сигарету в зубах, прищурившись, присел на корточки, расстегнул мне сапоги и снял их. – Скажи, Давыдова, почему, выпив, ты приезжаешь ко мне? Не к подружкам своим, не к парням? А едешь ко мне, будто больше некуда. Тебе правда больше некуда?

Я так и стояла, босая и обезоруженная, и смотрела на него, сидящего, сверху вниз. Детский ком в горле тут как тут.

– Обратно. Обуй меня обратно.

– Ты еще обидься. И заплачь. – Он поднялся, махнул рукой в сторону комнаты. – Заходи уже, и без истерик, пожалуйста.

Но на меня накатило. Всегда нормально его сарказм воспринимала, а тогда будто гормоны сговорились, еще слово, и разревусь. Нервничая, начала обуваться. А он встал в дверях комнаты – еще докуривал.

– Закрой за мной, – завозилась с замком, открыла наконец.

Вдруг сигарету в косяк резко вдавил, перешагнул через широкий коридор, ударил по только что открытой двери рукой и захлопнул ее. Я чуть не задохнулась – так от него пахло табаком и чем-то древесным, даже живот свело – до того хорошо.