Эдвард Форстер - Путешествие в Индию

– Я избежала, – пожаловалась мисс Квестед, – если не считать служанки. С самого приезда я еще не разговаривала ни с одним индийцем.

– Да вам просто повезло.

– Но я хочу их увидеть.

Мисс Квестед тотчас оказалась в центре внимания нескольких развеселившихся дам.

– Она хочет видеть индийцев! Очень свежая идея!

– Туземцы! Но это же забавно, – возразила другая.

Третья дама проявила несколько большую серьезность:

– Позвольте, я объясню. Туземцы не станут больше уважать вас после встречи, понимаете?

– Значит, это произойдет после многих встреч.

Однако третью даму – глуповатую и дружелюбно настроенную – было невозможно сбить с избранного пути.

– Я хотела сказать вот что: до замужества я была медицинской сестрой, и мне часто приходилось сталкиваться с туземцами, поэтому я знаю, о чем говорю. Я знаю правду об индийцах. Я работала в самом неподходящем для англичанки месте – в туземном княжестве. Там у меня был только один выход – смотреть на них равнодушно и свысока.

– Даже на пациентов?

– Самый добрый поступок в отношении туземца – это дать ему умереть, – сказала миссис Каллендар.

– И что будет, если он попадет на небо? – спросила миссис Мур с мягкой, но несколько натянутой улыбкой.

– Он может попасть куда ему угодно, лишь бы я его не видела. Когда они оказываются рядом, у меня по спине бегут мурашки.

– Я подумала о том, что вы сказали про небеса. Знаете, именно поэтому я против миссионеров, – сказала леди, бывшая раньше медицинской сестрой. – Я очень уважаю священников, но я против миссионеров. Я объясню почему.

Однако в этот момент в разговор вмешался коллектор:

– Вы что, действительно ожидаете встретить здесь наших арийских братьев, мисс Квестед? Это очень легко устроить. Я не думал, что это доставит вам удовольствие. – Он на мгновение задумался. – Вы можете познакомиться с любыми туземцами на ваш выбор. Я знаю правительственных чиновников и землевладельцев. Хислоп может представить нам своих адвокатов, если же вас интересуют педагоги, то мы обратимся к Филдингу.

– Мне надоело смотреть на эти живописные картонные фигуры, – капризно произнесла девушка. – Когда мы приехали, это было чудесно, но эта поверхностная мишура меня уже утомила.

Впечатления мисс Квестед абсолютно не интересовали коллектора; он был озабочен лишь тем, чтобы она хорошо проводила время. Не хочет ли она принять участие в вечере бриджа? Он сразу же оговорился – название традиционное, но играть на нем в бридж совершенно необязательно. Тертон сам придумал это выражение и немало удивлял тех, кому предлагал это времяпрепровождение.

– Но я хочу познакомиться только с теми индийцами, с которыми общаетесь вы, общаетесь как с друзьями.

– Мы не общаемся с ними как с друзьями, – смеясь, сказал он. – Они, конечно, полны всяческих добродетелей, но мы с ними не общаемся. Сейчас половина двенадцатого, слишком поздно, чтобы входить в подробные объяснения.

– Мисс Квестед – ну и имечко! – сказала миссис Тертон мужу, когда они ехали домой. Юная леди ей не понравилась, показавшись неучтивой и капризной. Она не хотела верить, что эту особу привезли из Англии, чтобы женить на ней милого маленького мистера Хислопа, хотя было похоже на то. В глубине души муж был с ней согласен, но он никогда не отзывался дурно об англичанках, если можно было этого избежать, и сказал только, что мисс Квестед, конечно, делает ошибки, а потом добавил:

– Индия задает свои загадки, особенно в жаркий сезон; она задает их даже Филдингу.

При упоминании этого имени миссис Тертон закрыла глаза и заметила, что мистер Филдинг – не настоящий сагиб, и лучше бы он женился на мисс Квестед, потому что и она не настоящая мемсагиб.

Они доехали до своего дома – огромного одноэтажного строения, самого старого и самого неудобного в гражданском поселке. Перед домом красовалась лужайка, похожая на мелкую суповую тарелку. Супруги выпили на ночь ячменной воды и отправились на покой. Их отъезд из Клуба нарушил ход вечера, который, как и все подобные собрания, нес на себе отпечаток некоторой официальности. Общество, преклоняющее колени перед вице-королем и искренне верящее в то, что причастную к королю божественность можно переместить в любое лицо, должно испытывать трепетное почтение к любому воплощению вице-короля. В Чандрапуре Тертонов почитали как племенных божков; но скоро они выйдут в отставку и уедут на какую-нибудь загородную виллу, отлученные от мирской славы.

– Вот порядочность великого человека, – изрек Ронни, очень довольный приемом, оказанным его гостям. – Знаете, что он никому прежде не предлагал вечер бриджа? Кроме того, он пришел на обед! Я бы с удовольствием устроил что-нибудь сам, но когда вы узнаете туземцев ближе, вы поймете, что бурра-сагибу  [8] Большому начальнику, господину. легче это сделать, чем мне. Они знают его, и знают, что не смогут его провести, а я здесь еще новичок по сравнению с ним. Думаю, что знать эту страну может только тот, кто прожил здесь не меньше двадцати лет. Ну, матушка, вот твой плащ. Да, кстати, об ошибках, которые здесь делают новички. Вскоре после моего приезда я предложил одному адвокату вместе покурить – всего одну сигарету, заметьте. Так после этого он разослал по базару мальчишек, и они раструбили на весь город об этом факте. Потом всем тяжущимся говорили: «Обращайся к вакилю Махмуду Али, он вхож в дом городского судьи». С тех пор я прижимаю его в суде при каждом удобном случае. Я извлек свой урок, надеюсь, что он тоже.

– Не мог ли этот урок заключаться в том, чтобы приглашать покурить всех адвокатов?

– Возможно, но время ограничено, а плоть слаба. Боюсь, я предпочитаю курить в Клубе, среди себе подобных.

– Почему вы не приглашаете адвокатов в Клуб? – не отставала мисс Квестед.

– Это не разрешается правилами, – не повышая голоса, терпеливо объяснил Ронни, поняв, очевидно, почему она его не понимает. Он хотел сказать, что когда-то был таким же, как она, хотя и недолго. Выйдя на веранду, он, глядя на луну, громко обратился в никуда. Слуга отозвался, и Ронни, не повернув головы, приказал принести свои вещи.

Миссис Мур, на которую Клуб произвел оглушающее и отупляющее впечатление, очнулась только на улице. Она подняла голову и посмотрела на луну, сияние которой подкрашивало бледной желтизной лиловую черноту неба. В Англии луна всегда казалась ей мертвой и чужой, здесь же она была закутана в одну шаль ночи вместе с землей и всеми звездами. Пожилую женщину внезапно пронзило чувство единства, родства со всеми небесными телами, как и с прохладной водой из бассейна, оставлявшей вкус необычной свежести. Миссис Мур не имела ничего против «Кузины Кейт» или британского гимна, но их нота заглохла, растворившись в новых нотах, так же как запах коктейля и сигары уступил место аромату невидимых цветов. Когда на повороте дороги блеснула длинная, без купола, мечеть, миссис Мур воскликнула: