Фортуне Буагобей - Дело Мотапана

– Я не могла ему понравиться! Он меня почти не знает! Он никогда со мной не говорил.

– Он очень сдержан. Но он говорил о тебе с маркизой, и мы знаем, что ты ему нравишься. Если ты не питаешь к нему отвращения, стоит попробовать с ним сблизиться.

– Я сделаю, как вы прикажете, папа, но…

– Значит, ты не хочешь видеться с Куртомером?

– Я хочу никогда не расставаться с вами, – ответила Арлетт, потупив взгляд.

– Ты ведешь себя как ребенок! – воскликнул граф после минутного молчания. – Однако тебе пора уже стать рассудительнее. Хочу кое-что объяснить. Прежде всего скажу, что ты сама себе хозяйка. Но ты знаешь так же хорошо, как и я, что мадемуазель Кальпренед может выйти только за ровню. Может быть, я и не стал бы сейчас говорить тебе о своих планах, если бы дерзкое предложение Мотапана не напомнило мне, что я могу умереть и оставить тебя одну, без опоры… и без денег.

– Умереть! Вы собрались умирать! – Девушка готова была броситься отцу на шею.

Он остановил ее движением руки и продолжил с улыбкой:

– Не имею никакого желания, уверяю тебя, надеюсь, что еще поживу и увижу тебя счастливой. Но я должен все предусмотреть. Тебе надо знать правду о состоянии моих дел. Я бы сказал, что они хоть и не в отчаянном положении, но в довольно шатком. Большая часть моего состояния потеряна из-за неудачных спекуляций, остальное вложено в предприятие, которое может восполнить потери, но оно поглощает все мои ресурсы. Нам придется ограничиться самым необходимым. Я сменил квартиру, чтобы меньше платить, перестал принимать гостей, не вывожу тебя в свет – словом, вынужден сократить все свои издержки.

– Клянусь, папа, я ни о чем не жалею. Я даже счастлива, что не вижу никого, кроме вас.

– Я знаю, что ты смирилась с нашим положением. Но оно все же очень тягостно, и не скрою, милая, что муж, которого я для тебя нашел, должен способствовать ускорению счастливой развязки. Месье Куртомер – превосходный моряк, он обладает знаниями, которые могут принести нам огромную пользу. Я не говорил тебе, куда вложил свои последние деньги?

– Нет, папа!

– Пора тебе узнать: я купил потерпевшее крушение судно.

Арлетт с изумлением воззрилась на отца. Она ничего не смыслила в спекуляциях, но эта показалась ей до того странной, что она не могла понять, серьезно ли говорит отец.

– Спешу добавить, – продолжал граф, улыбаясь, – что этот корабль вез бочки с золотом, и драгоценный груз принадлежит мне. Нужно только вытащить его со дна моря, и ты станешь богатой, гораздо богаче миллионера Мотапана. Понимаешь теперь, как мне может помочь Куртомер?

– Признаюсь, не совсем, – печально ответила Арлетт.

– Как это не понимаешь! Куртомер, знающий свое ремесло и, конечно, то место, где корабль пошел ко дну, непременно добьется успеха, если будет участвовать в моем предприятии! – воскликнул Кальпренед.

– Может быть, но…

– Ты сомневаешься, что он захочет? А я в этом не сомневаюсь. Молодому человеку надоело шататься по парижским мостовым. Праздность тяготит его.

– Я думала, что он подал в отставку, чтобы…

– Чтобы жить без забот? Не совсем так. Он жаждет употребить свой ум и свои способности на дело, в котором его ждут успех и богатство. Я разделю с ним деньги, а за это он возьмется вести трудное дело, которое по силам лишь немногим. Наш любезный сосед Дутрлез, так хорошо знающий Глюка и Моцарта, не смог бы достать сокровище со дна моря.

Эти слова заметно смутили Арлетт де ля Кальпренед. Она покраснела, потупила глаза и промолчала.

– Теперь, когда я доверил тебе свою тайну – а это тайна, – ты знаешь одну из причин, заставляющих меня желать твоего брака с Куртомером.

На этот раз у девушки достало мужества сказать, что она думает.

– Папа, – начала она довольно твердо, – мне кажется, что месье Куртомер мог бы взяться за это дело и без женитьбы на мне. Я не понимаю, какое отношение имеет мой брак…

– К подводным работам? Ты права.

– Потому что это похоже на сделку, – кротко сказала молодая девушка, – а вы пришли в негодование, когда Мотапан осмелился предложить свои миллионы взамен…

– Это не одно и то же, – перебил ее Кальпренед. – Мотапан тебе не подходит, а мой любимец… Но повторяю, и речи нет о том, чтобы принуждать Куртомера. Не бойся, доченька, я не стану никому тебя навязывать: я намерен выдать тебя за человека, который будет этого достоин.

– О месье Куртомере этого не скажешь.

– Откуда ты знаешь? Он сказал маркизе де Вервен, что находит тебя очаровательной. Пока этого достаточно. Вы, молодые девушки, воображаете, что любовь должна разразиться подобно грому. Но такое случается только в романах. В том мире, где мы живем, все происходит более прозаически. Сначала думают о приличиях, а остальное делает время.

– О приличиях, папа! Вы ведь сказали, что я бедна! Как ни мало состояние Куртомера…

– Оно все-таки больше твоего – это правда. Поэтому о браке речь пока не идет. Нет, мадемуазель, – весело продолжал Кальпренед, – не таким образом я поступлю с выбранным мною зятем. Я просто предложу Куртомеру поучаствовать в моем предприятии. Мы с ним будем часто видеться. Он станет приезжать сюда, я – ездить туда… на берег. Ты сможешь сопровождать меня, если захочешь, и узнаешь его поближе. Если он тебе не понравится, на этом все и закончится. Если дело с бочками не выгорит, опять-таки все закончится, потому что ты будешь слишком бедна, чтобы претендовать на богатого мужа. А если же все удастся, то у тебя будет столько же денег, сколько и у моего партнера, потому что я разделю с ним прибыль. Ну, не совсем так, потому что у него уже есть состояние, а у меня есть сын, которого я по закону не могу лишить наследства. Но по крайней мере разница будет не столь велика, и все закончится, как в волшебной сказке… «Они были счастливы, жили долго и имели много детей». Что ты думаешь об этом, дочка?

Арлетт вздохнула с облегчением. Ей казалось бессмысленным противоречить отцу, заранее отказывая в том, на что, вероятно, и не придется соглашаться.

– Я сделаю все, что вы хотите, папа, – сказала девушка кротко, – но думаю, что Куртомер никогда не заинтересуется мною.

– Увидим. Ты согласилась, и мне нечего больше добавить. Может быть, мне следовало бы скрыть свои намерения. Если бы я не сказал тебе об этом молодом человеке, ты нашла бы его очаровательным, а теперь я не удивлюсь, если ты его возненавидишь только потому, что я его рекомендовал.

– Вы очень плохо думаете обо мне, – улыбнулась Арлетт.

– Совсем нет, но какая женщина не любит противоречить? Мне надо было бы сказать тебе о нем что-нибудь дурное, а я наговорил много хорошего и не собираюсь брать свои слова назад. Теперь он должен преодолеть твои предубеждения, и я думаю, что это ему удастся.