Э. Чировици - Дурная кровь

– Вы действительно верите в то, что человеческий мозг можно познать с помощью цифр, формул и уравнений? – спросил Джош.

– Если бы не верил, не стал бы ученым, – парировал я.

Джош покачал головой:

– Позволю себе немного скепсиса. Предположим, вы сможете проникнуть в мозг человека. Вы его препарируете, всячески исследуете, а потом зашьете обратно. Но остается то, что обычно называют душой. Она не в мозгу, как сейчас принято думать, и не в сердце, как думали люди в Средние века. – Джош вздохнул и опустил глаза. – А теперь, Джеймс, мы подобрались к причине, по которой я вас сюда пригласил.

Мы были одни. Медсестра больше не возвращалась, а дворецкий оставил на небольшом столике у кресел поднос с кофе, сахарницей и кувшином с молоком.

– В своей книге вы утверждаете: нет гарантий того, что субъект под гипнозом будет транслировать… назовем это реальной действительностью. Я не люблю слово «реальность». Оно как бы предполагает, что существует некая скрытая за видимой стороной объективная истина. Ведь мы, как вы указали в своей лекции, сдерживаем свои чувства, контролируем восприятие и руководствуемся различными табу. И тем не менее я бы хотел испробовать этот метод.

«Так вот из-за чего он все затеял», – мысленно отметил я.

– Джош, вы явно хорошо изучили вопрос и должны понимать, что гипноз сопряжен с определенными рисками.

– Да, я перечитал много специальной литературы, сознаю риски и готов на них пойти. Думаю, в моем состоянии терять особо нечего.

– Речь идет не только о физических рисках.

У меня пропал аппетит, Джош тоже не прикасался к еде. Мы встали и пересели в кресла у кофейного столика.

– Возрастная регрессия – гипнотический феномен, при котором человек вновь переживает события из своего прошлого с такой интенсивностью, как если бы они происходили в настоящий момент, – сказал я. – Иногда даже болезненней, особенно в процессе регрессии. Не уверен, что это хорошая идея для человека в вашем состоянии. Особенно если речь идет о весьма травматичном опыте. А с ваших слов я понял, что это именно так. Если вы забыли об этом событии, пусть только предположительно, то это случилось по той причине, что ваш мозг решил, что так надо. Попытка вызвать событие из памяти может повлечь за собой серьезные и неконтролируемые последствия. Хотел бы повториться: я скептически отношусь к практическим результатам. И дело тут не во лжи… На самом деле пациенты под гипнозом не обманывают. Если они и говорят неправду, то не так, как это делают в состоянии бодрствования, то есть не используют обман как средство самозащиты. Проблема в том, что «правда», которую транслирует субъект, совсем не обязательно соответствует действительности.

Джош наклонился над столом и посмотрел мне в глаза.

– Джеймс, я уже сорок лет одержим тем, что произошло в ту ночь, и я не хочу умереть, не попытавшись сделать все возможное, чтобы узнать правду. – Голос у Джоша стал сиплым. – И выбрал я вас именно потому, что вы скептик. Вы не станете манипулировать мной или использовать как подопытную крысу. Если мы не преуспеем и не сможем пролить свет на те события – пусть. Но я, при вашем согласии, решительно настроен попытаться все выяснить.

Вид у Джоша был такой, будто ему сообщили крайне неприятную новость.

– Вы когда-нибудь слышали о «Книге мертвых»? – спросил он. – Это такой древнеегипетский текст. Так вот, согласно этому манускрипту, умерший, представ перед судьями, должен поклясться в том, что не нарушил ни одной из сорока двух заповедей. После этого сердце умершего взвешивается на весах с пером. Если весы уравновешиваются – умерший сказал правду: он жил как праведник и допущен в рай. Но если солгал и его сердце не уравновешено на весах, чудовище Амат, или Пожирательница, съедала его сердце и он навеки попадал в ад…

Итак, пора мне рассказать вам суть истории. Однажды вечером Симона была убита, а Эйб бесследно исчез. Мы тогда были вместе, все трое…

– Тот вечер стал кульминацией трагедии, началом которой послужило наше знакомство с Симоной в ресторане «Шез Клемен», – продолжил свой рассказ Джош. – Как я уже говорил, она, очевидно, не была влюблена в Эйба. Скорее, как добрая душа, относилась к нему с сочувствием. Я же быстро понял, что Эйб, хоть и делал вид, что адаптировался к парижскому образу жизни, на самом деле так и остался закомплексованным парнем с нереализованными амбициями. Но Симона была из семьи аристократов и к тому же наследницей солидного состояния. С ее фамилией она могла открыть любые двери, но никогда этим не кичилась. И без того было понятно, что она и Эйб из разных миров.

Короче говоря, мы влюбились. Думаю, в этом возрасте это случается либо сразу, либо никогда.

В общем, это было повторение истории с Люси. Только в этот раз все было серьезно. Сначала Эйб растерялся и делал вид, что ничего не происходит. Симона относилась к нему, как прежде, дружески, но Эйб не был дураком, он понял, как обстоят дела. А Симону, похоже, не заботило то, что его может ранить эта ситуация.

Что касается меня – все было впервые.

Родинка на ее правом запястье. То, как менялся цвет ее глаз в зависимости от времени суток. Локон на шее у затылка. Как она двигала плечами, когда шла на высоких каблуках. Все это заворожило меня с первого взгляда. Она не покидала моих мыслей.

Как-то Эйбу надо было зайти в фонд, и мы с Симоной остались одни. Я предложил проводить ее домой и, пока шли, признался в том, что думаю о нашем «треугольнике». И своим страхом того, к чему это может привести. Симона сказала, что разделяет мои страхи и не хочет ранить Эйба. Но, кроме этого, она сказала, что хочет быть со мной и это для нее важнее всего прочего.

Где-то недели через три после этого мы стали встречаться. Только Симона и я. Но отношения у нас были платоническими.

Однажды мы с Эйбом поехали на вечеринку куда-то на Монмартр. Там мы с Симоной поцеловались в первый раз. По дороге домой я попробовал узнать – заметил Эйб что-то или нет. Но Эйб был пьян и не в духе, так что говорить с ним было бесполезно. А на следующий день у меня не хватило смелости поднять эту тему.

Самый страшный удар Эйб получил через несколько дней после той вечеринки. Накануне заключения соглашения фонд отказал ему в работе. Эйб был просто ошарашен, он даже не смог внятно объяснить, что, собственно, произошло, сказал только, что «Л’Этуаль» отказался от предложения о сотрудничестве. Он долго сидел на диване, уставившись в одну точку, а потом встал и выбежал из дома. Я сперва ему не поверил и позвонил в фонд, чтобы убедиться во всем самому. Представился родственником Эйба из Америки. Секретарь подтвердила, что все правда: «Предложение о сотрудничестве с мистером Абрахамом Хэйлом отозвано, о причинах будет сообщено письмом в ближайшее время».