Фредерик Коплстон - История философии. Средние века

Конечно, существо дела состоит в том, что нет универсальных сущностей или предметов. Так, например, существуют только отдельные люди. Но одновременно данные индивидуумы сходны между собой, причем в самых разнообразных, но определенных отношениях. И разум, учитывая данные сходства, в то же время не принимает в расчет или абстрагируется от всех факторов, которые способствуют различению [97] Абеляр отмечает: если пренебрегать дифференцирующими факторами, то предметы предстают иначе, чем так, как они действительно существуют. Он также настаивает на том, что, если универсальная идея не включает в себя не являющиеся существенными отличительные черты, нельзя говорить о ней как об искажающей действительность. .

Абеляр находит много различных способов изложить конечные результаты этого отвлеченного подхода. Иногда он даже говорит об универсальной концепции или универсальном «понимании» как о спутанном образе, который точно символизирует множество вещей, именно потому, что образ является спутанным, смутным или расплывчатым. Но в другом месте об образе он уже столь определенно не высказывается. К примеру, он утверждает, что концепция, представляющая человека, состоит из нескольких общих понятий – животности, разумности и смертности. По этой причине мы должны все тщательно взвесить, перед тем как высказать предположение, что Абеляр предвосхитил Беркли в его отождествлении универсальных идей со спутанными образами. Однако в любом случае Абеляр в первую очередь акцентирует внимание не столько на конкретной природе мыслительных процессов, связанных с предикацией универсальных понятий, сколько на факте универсальной принадлежности – но не в отношении к предметам, а определенным словам или терминам, в связи с их логическими функциями.

Такое понятие, как человек, конечно, не является именем собственным, так, как, скажем, Сократ. Однако, ввиду того что оно применимо ко всем людям, Абеляр может говорить о нем как об их, людей, имени. Другими словами, универсальность приписывается общим именам существительным, на основании их именных или неопределенно относимых ко множеству индивидуумов функций. Тогда, согласно Абеляру, мы можем говорить зимой о розах или, скажем, о розе, хотя зимой нет никаких роз, таким образом упоминая их. Поэтому им проводится различие между нарицательной и значащей функциями терминов. Если, например, утверждать, что розы не существуют, то термин «роза», очевидно, не используется для наименования существующих предметов. Ясно, это равносильно тому, что оно обладает значением и указывающей функцией. Абеляром написаны комментарии к трактатам по логике, среди которых «Введение» Порфирия, «Категории» и «Об истолковании» Аристотеля и «О различии в вещах» Боэция. Им также написан трактат по диалектике («Dialectica»), в котором разговор шел о предложениях, их составных частях, силлогизмах и определениях, а также обсуждалась идея логической последовательности. Он работал с так называемой «старой логикой» – большей частью наследием Боэция; но в своей трактовке проблемы он стремился отойти от представления о логике как науке, имеющей дело только с объектами, в том числе с мысленными объектами, обратившись к логике, рассматривающей термины и суждения [98] Например, если мы скажем, что суждение «человек – это животное» истинное благодаря своей форме (аналитически истинное суждение), его истинность зависит от включения слова «животное» в определение человека как разумного животного. .

Среди сочинений Абеляра есть трактат, озаглавленный «Sic et Non» («Да и нет»), в котором собраны противоречащие друг другу тексты из Священного Писания и богословские положения. Основное значение данной работы во вкладе, внесенном в развитие схоластического метода; различные точки зрения подкреплены обусловливающими их причинами, что дополняется попытками разрешить поставленные задачи. Противоположные или несовместимые положения в трактате «Да и нет» даются в основном без всякой попытки привести их к согласованию. Целью работы, несомненно, было предоставление учащимся материала для размышлений и упражнений в подлинном искусстве диалектики. Тем не менее, мы не вправе на этом основании делать вывод, что, по мнению Абеляра, здесь нет никакой возможности для решения, согласованного с христианской верой. Кроме этого, даже в «Да и нет» Абеляр отстаивает свою собственную позитивную богословскую точку зрения, которая подробно развивается в таких произведениях, как «Theologia Christiana» («Христианское богословие»), комментарии к Посланию апостола Павла к римлянам и трактат «О Троице». Вполне возможно, что Абеляр был рационалистом и пытался понять и дать объяснение содержанию христианской веры.

Отсюда некоторые его взгляды вызывали острую критику и даже обвинения в ереси. Но по-видимому, не существует настоящих причин рассматривать его как рационалиста в современном и популярном смысле этого слова или полагать, что в трактате «Да и нет» он прежде всего стремился опорочить христианское вероучение [99] Хорошо известны слова, предназначавшиеся Абеляром Элоизе, а именно что он не смог бы быть ни философом, если бы это значило отказаться от Павла, ни Аристотелем, если бы это влекло за собой отпадение от Христа (Письмо 17). .

В своей работе «Scito teipsum» («Познай себя») Абеляр обращается к вопросам нравственности, хотя сегодня не все затрагиваемые им темы можно было бы признать относящимися к сфере нравственной философии. Примечательной особенностью данной работы является выделение намерения. Действия, данные исключительно сами по себе, являются морально индифферентными. Только намерение придает им нравственную определенность, что делает их либо справедливыми, либо несправедливыми. Помимо этого существуют склонности, которые также могут определяться как хорошие или дурные; однако дурная склонность сама по себе не грех. Поскольку человек может бороться с ней, то это делает его достойным поощрения. Грех возникает лишь тогда, когда человек примиряется с пороком, злом или, что вернее, когда он не воздерживается от того, что ему не следует делать [100] Абеляр выражает свое отношение к проблеме через отрицание для того, чтобы показать – у греха нет положительной сущности, есть лишь отсутствие правильного порядка в человеческой воле. . Если можно было бы спросить, что значит согласие со злом, то ответ был бы таков: поступать пренебрегая божественной волей. По существу, грех состоит в искаженной воле, во внутреннем поступке, заключающемся в игнорировании божественной воли. Внешние действия здесь более ничего не добавляют. Если палач на законном основании вешает человека без уважения к закону и к правосудию, его внешний поступок идентичен тому, как если бы он вешал человека на основании мотивов личной мести и вражды. Есть только содержание намерения, с помощью которого и устанавливается различие. Моральный статус человеческих поступков независим и от последствий. Ведь последствия наших поступков, без всякого сомнения, всегда подчинены нам самим. Таким образом, все важное заключено в намерении.