Стивен Кинг - Талисман

– Ну, разве что совсем чуть-чуть.

На несколько мгновений это доставило ей удовольствие, а потом она забыла о своей шутке.

– Что у вас есть еще? – спросила Лили подошедшего официанта.

– Могу предложить палтуса.

– Давайте.

Официант раскланялся им обоим и ушел, чувствуя себя смешным и неуклюжим и понимая, что именно это и было ей нужно. Дядя Томми тоже часто подшучивал над официантами. Его излюбленной шуткой было: «Все навязчивые идеи замечательно лечатся плавленым сырком».

Принесли палтус. Джек набросился на горячую, аппетитную рыбу. Лили же лишь потыкала свою порцию вилкой, съела несколько фасолин из гарнира и отодвинула тарелку.

– В школе уже две недели идут занятия, – объявил Джек, не прекращая жевать. Глядя на желтые автобусы с надписью «Школа Аркадии», он чувствовал себя виноватым. Из-за совершенно абсурдных обстоятельств он не учился, а все время бездельничал.

Мать вопросительно посмотрела на него. Она только что допила второй бокал, и теперь официант нес ей третий.

Джек опомнился:

– Да это я так, не обращай внимания.

– Ты хочешь пойти в школу?

– Я? Нет! Только не здесь.

– Ну вот и хорошо, – сказала мать. – Потому что я забыла дома все твои медицинские карты, а без них тебя не допустят к занятиям, малыш.

– Не называй меня «малыш», – пробурчал Джек. Но Лили даже не улыбнулась.

Мальчик! Почему ты не в школе? – прогремел в голове Джека голос. Он вздрогнул.

– Что такое? – спросила мать.

– Нет, ничего. Дядька в парке, сторож. Взрослый черный дядька. Он спросил меня, почему я не в школе.

Она наклонила лицо к нему. Теперь ее лицо было серьезным, даже чуть испуганным.

– И что ты ему ответил?

Джек пожал плечами:

– Я сказал ему, что переутомился. Помнишь, как Ричард? Доктор сказал дяде Моргану, что Ричард не должен шесть недель ходить в школу, но может просто гулять. – Джек слегка улыбнулся. – Я думаю, он был доволен.

У Лили отлегло от сердца.

– Я бы не советовала тебе разговаривать с незнакомыми людьми.

– Мама, но он же просто…

– Мне все равно, кто он. Повторяю, я не хочу, чтобы ты разговаривал с незнакомыми.

Джек снова подумал о старом негре, вспомнил его жесткие седые волосы, черное точеное лицо, добрые искрящиеся глаза. Он видел, как он подметает пирс – единственную часть луна-парка, которая была открыта круглый год. Но теперь и здесь не было ни души, за исключением Джека, Спиди и двух стариков, вдалеке играющих в теннис.

Сейчас, сидя в этом мрачном ресторане, Джек сам начинал задавать себе этот вопрос: почему это я не в школе?

Все именно так, как она сказала! Сынок, нет прививок, нет медкарт. Ты думаешь, она взяла с собой твое свидетельство о рождении? А что ты думаешь? Она все время бежит, сынок, и ты бежишь вместе с ней, ты…

– Тебе рассказал об этом Ричард? – услышал он голос матери.

И на него снова что-то нашло. Что-то ворвалось в него. Руки его судорожно сжались, бокал упал со стола и разбился об пол.

Она уже почти мертва, Джек.

Голос из отверстия в песке, только его слышал сейчас Джек. Это был голос дяди Моргана, не просто похожий на него, а именно его голос, в этом не было никаких сомнений. Голос Моргана Слоута.

По дороге домой мать спросила его:

– Что с тобой произошло, Джек?

– Ничего. Просто стало не по себе.

– Не пытайся меня обмануть, Джеки.

В свете приборной доски она выглядела бледной и изможденной. Сигарета тлела в ее руке, как обычно, между большим и указательным пальцами. Мать вела машину очень медленно, не больше сорока миль в час. Она всегда ездила так, когда была пьяна. Ее сиденье то и дело наклонялось вперед, юбка задралась, обнажив худые колени, подбородок, казалось, упирался в руль. Она была так похожа на ведьму, что Джек не выдержал и отвернулся.

– Нет, – произнес он.

– Что нет?

– Я просто неловко повернулся. Извини.

– Брось. Давай забудем об этом. Я думала, что все это как-то связано с Ричардом Слоутом.

– Нет.

Только что его отец разговаривал со мной на пляже из дыры в песке. Вот и все. Он разговаривал прямо во мне. Он сказал, что ты уже почти мертва.

– Ты скучаешь по нему, Джек?

– По Ричарду?

– Нет, по Микки-Маусу! Конечно же, по Ричарду!

– Так. Иногда.

Ричард Слоут… Сейчас он был в школе в Иллинойсе. Это была одна из частных школ, где обучение было принудительным и ни у кого не было желания учиться.

– Ты скоро увидишь его. – Мать потрепала его волосы.

– Мама, с тобой все в порядке? – Эти слова сами собой выплеснулись из него. Руки больно сжали колени.

– Да, – ответила она, закуривая еще одну сигарету.

Чтобы это сделать, она резко затормозила. Старый пикап пронесся мимо них, громко сигналя.

– Никогда не чувствовала себя лучше, чем сейчас.

– Ты так похудела. Сколько ты уже сбросила?

– Много будешь знать, скоро состаришься! – Она улыбнулась ему. Эта усталая, вымученная улыбка открыла ему все, что он хотел знать.

– Мама…

– Не надо, – остановила его она. – Все в порядке. Поверь мне. Если хочешь, поищи какую-нибудь музыку.

– Но, мама…

– Поищи какую-нибудь музыку, Джек. И помолчи.

На бостонской волне Джек нашел какой-то джаз. Саксофон играл «Все, что ты есть». За окном расстилался равнодушный океан. Спустя несколько минут что-то замаячило впереди. Это огромной уродливой птицей с нелепо раскинутыми крыльями высился над дорогой отель «Альгамбра». Если это был их дом, то они были дома.

Следующий день выдался ясным. Из окон спальни Джек видел, словно на картинке, сияющее солнце над пляжем и красную полоску черепичной крыши. Яркие лучи отражались от застывших вдали волн и слепили глаза. Джеку показалось, что здешнее солнце отличается от солнца Калифорнии. Оно было как будто меньше, холоднее. Темные волны океана то таяли, как снег, то снова появлялись из глубины, и широкие ослепительные полосы пробегали по ним. Джек отвернулся от окна. Он уже умылся и оделся, и сознание подсказывало ему, что пора идти на остановку школьного автобуса. Пятнадцать минут восьмого. Но и сегодня он, конечно, не пойдет в школу. Ничего не изменилось, и они с матерью будут бесцельно убивать время в течение ближайших двенадцати часов. Ни расписания, ни занятий, ни домашних работ – ничего…

Да учебный ли сегодня день? Джек замер перед кроватью с неприятным ощущением, что его мир окончательно потерял очертания. Он не помнил, какой сегодня день недели.

Джек попытался восстановить в памяти последний хоть чем-нибудь примечательный день. Им оказалось прошлое воскресенье. Или вторник, но с большой натяжкой. По вторникам у него были занятия в компьютерном классе с мистером Белгоу и физкультура. Но это время – время нормальной, наполненной событиями жизни – казалось безвозвратно ушедшим.