Дайана Реннер - Не в знании сила. Как сомнения помогают нам развиваться

Но жить мы обречены в сложном, изменчивом и неопределенном мире. Самые трудные проблемы, с которыми нам приходится иметь дело, мы и сформулировать-то не можем, а уж тем более решить. Обнаружив дефицит знания, мы инстинктивно хватаемся за то, что есть, пытаемся, особо не вникая, решить задачу или вовсе от нее уйти.

Эта книга посвящена проблемам, которые возникают из страха перед неведомым, и в ней мы пытаемся выстроить более интересные отношения с Незнанием. На границе между знанием и Незнанием лежит плодородная, полная замечательных возможностей территория. Осваивая ее, мы можем обрести и новые знания, и креативность, и радость изумления. Именно на краю, на стыке, на границе возникает нечто небывалое. Мы назовем этот край Незнанием и будем писать это слово с большой буквы, словно имя собственное, подразумевая не статику, не констатацию факта, а процесс, действие.

Книги – традиционное орудие опыта и знания. Принявшись за эту книгу, мы сразу столкнулись с парадоксом: можно ли вообще писать о Незнании? Как можно написать нечто ясное и познаваемое о том, что по самой своей сути таинственно, неведомо и, вероятно, непознаваемо? Эта книга – не инструкция, и легких ответов вы тут не найдете. Мы приглашаем вас исследовать ваши собственные отношения с Незнанием, вглядевшись в чужой опыт и истории из жизни. Они помогают увидеть Незнание сквозь разные призмы: искусства, науки, литературы, психологии, предпринимательства, духовности, религиозных традиций. Для этой книги мы собрали богатую коллекцию сюжетов со всех концов света. Мы беседовали с людьми, которые вступали в схватку с неведомым и на самом его краю совершали открытия и добивались успеха. Беседовали мы и с теми, кто вполне комфортно себя чувствует, живя и работая на этом рубеже.

Часть сюжетов позаимствована из истории, но большинство событий относится к недавнему прошлому или настоящему, с их героями мы разговаривали лично. Нам выпала честь выслушать многие рассказы о Незнании, люди говорили с нами откровенно, не щадя себя. Некоторые имена даже пришлось изменить. Хотя эта книга в первую очередь охватывает профессиональную деятельность, мы надеемся, что вы сможете применить ее ко многим жизненным ситуациям. Поясним, что мы, авторы, почти всюду говорим как бы от нашего общего лица, но указываем имя там, где кто-то из нас рассказывает историю из собственной жизни.

Наш интерес к Незнанию родился из собственного

опыта неведения. Оба мы боролись с незнанием, противились ему, порой яростно.

Дайана:Я родилась в Крайове, городе, затерявшемся среди бесконечных полей юго-западной румынской провинции Олтении. Мой отец был актером, он работал в театре и снимался в кино, мать играла на арфе. Детство казалось мне счастливым: летом мы ездили к родственникам в деревню, зимой вместе с братом Стефаном катались на санках с горы неподалеку от дома. Но мы жили в постоянной неопределенности: в любой момент кто-нибудь из соседей мог донести тайной полиции о подрывных действиях или даже мыслях моих родителей. Все средства массовой информации контролировались государством, люди понятия не имели, что происходило в мире. Не желая поддаваться пропаганде, папа регулярно слушал радио «Свободная Европа». Человека, уличенного в том, что он слушает эти передачи из Западной Германии – слова пополам с треском, станцию глушили, – ожидал допрос в тайной полиции. Я росла под позывные «Свободной Европы», я до сих пор словно бы слышу эту мелодию и привычное бормотание голосов. Так я жила и рано узнала гнет запрета на знание – и то могущество, которым обладает истина.

Помню, однажды дивным летним днем я задремала в деревенском бабушкином доме, а разбудили меня новости. В них президента Румынии Чаушеску обвиняли в убийстве детей. После революции 1987 г. об этом, как и о многих других чудовищных злодействах, с ужасом узнал весь мир. Детей содержали в приютах словно животных, лишая их любви, внимания, даже элементарного ухода.

Мне тогда было всего 12 лет, и шок от этой передачи запомнился навсегда: не только страшные подробности, но и сама мысль, что я теперь посвящена в тайное знание, которое само по себе угрожает благополучию моей семьи.

В 1987 г. отец заявил, что с него довольно, и мы бежали в Австрию. Год жизни в Австрии – пора полного Незнания: где мы будем жить, что с нами будет и как все обернется. Затем мы перебрались в Австралию, где нам дали статус беженцев и постоянный вид на жительство. Еще один период Незнания – вживаться в чужую культуру, учить чужой язык, ходить в чужую школу… Детство в стране, где истина подвергалась манипуляциям, и последующие периоды неопределенности и перемен научили меня бороться с Незнанием.

Стивен:В 2000 г. меня одолел сухой кашель, какое-то недомогание, я с трудом вставал по утрам. Но я же стоик, упрямец – отмахивался от симптомов, пока не стало хуже настолько, что однажды я не смог даже завязать шнурки. Добравшись наконец до врача, я выяснил, что у меня туберкулез, который не поддается медикаментозному лечению. Меня положили в больницу. Операция, долгие месяцы на антибиотиках. Одно время мой организм не реагировал на лекарства, и я не был уверен, поправлюсь ли когда-нибудь.

Первое свое жилье в Лондоне я купил в 2006 г., как раз в пору бума на рынке недвижимости и прямо перед кризисом. Как человек осмотрительный, я полностью все проверил перед покупкой, но, когда собрался продавать дом, из местного совета пришла бумага: окраска и окна, ограда и пристройки сделаны без разрешения. Прежний владелец не удосужился согласовать изменения, а мой риелтор не проверил. Мне было предписано в тридцатидневный срок снести пристройку, по сути дела полдома: кухня, ванная и единственный туалет моего небольшого коттеджа находились именно там. Я подал апелляцию и целый год прожил в неуверенности, сохраню ли я свое жилье.

В ту пору я работал в инвестиционном банке, мне нравилась эта работа, и я с уверенностью смотрел в будущее. Но однажды утром коллега позвонил мне и сказал, что за ночь компания сменила вывеску: владельцы нас продали, спасаясь от финансового краха, а мы и понятия ни о чем не имели. Все проекты положили на полку, а вскоре сотрудники начали получать по электронной почте пожелания успехов в новой карьере: штат сокращали. Через полгода полной неопределенности меня вызвали в кабинет к начальнику, и там в присутствии менеджера по кадрам главный босс объявил мне по телефону, что я уволен. Я ожидал этого, но приготовиться к удару так и не сумел. Я не знал, что мне дальше делать и как выплачивать ипотеку.

Я всегда был склонен до мелочей продумывать важные решения. Тем путем пойти или иным? И в большинстве случаев, приглядываясь к будущему, решая, как реагировать на повороты судьбы, колеблясь в выборе, я загонял себя в вынужденное бездействие. Друг сказал мне: «Да уж, Стивен, нелегко тебе даются решения». Сам процесс был мучителен, я ненавидел тиранию выбора, ненавидел собственное Незнание. Пытался подшучивать над собой – я, мол, «профессор неопределенности». Жизнь представлялась мне вечной борьбой с Незнанием, и борьба завязывалась не только вокруг драматических событий, подобных описанным выше, но из-за каждого решения, которое я вынужден был принимать. Я ничего не знал, знал только, что должны быть лучшие способы сосуществовать с неведомым.