Колетт Фридман - Измена

Узнать неоткуда. Снова у нее не доказательства, а косвенные улики.

Кэти вдруг стало так плохо и зябко, что она обхватила себя руками. Ни одному слову Роберта верить нельзя.

От сомнений, вопросов и замешательства она не находила себе места.

– Вечно ты все откладываешь на последний момент.

Кэти прикрыла трубку рукой и тяжело вздохнула. Ее старшая сестра кого хочешь доведет нотациями.

– Да, я знаю, знаю. Ты приедешь?

– Кэти, ты серьезно? Брендану семнадцать, Терезе – пятнадцать, обойдутся без няньки… – Джулия Тейлор оседлала нового конька, но Кэти не дала ей закончить.

– Прекрасно. Я попрошу Шейлу.

Младшая сестра Кэти проводила с племянником и племянницей не в пример больше времени, вызывая тем самым ревность старшей.

– Я же не отказываюсь, – торопливо возразила Джулия. – Просто хотела сказать, что они прекрасно сами о себе позаботятся.

– Знаю, но ты, по крайней мере, не дашь им бездельничать весь вечер у телевизора, а отправишь готовиться к экзаменам.

– Роберт, понятное дело, отсутствует?

– Угощает клиента, – сдержанно ответила Кэти и тут же ощутила горечь ничего не значащих слов.

– Ну да, а бегать по магазинам перед Рождеством предоставил тебе. – Джулия никогда не скрывала своих теплых чувств к Роберту.

– Так да или нет? – не выдержала Кэти, выпуская давно копившийся гнев. – Ответь уже, без лекций я как-нибудь обойдусь.

– Да приду я, приду! – Джулия помолчала и вдруг спросила: – У тебя неприятности? Голос расстроенный.

– Устала. Рождество на носу, а у меня ничего не готово. Паникую, наверное. Хорошо, хоть магазины перед праздником работают допоздна – если куплю еще несколько подарков из списка, на душе полегчает.

– Конечно. Во сколько мне прийти?

– Да прямо сейчас.

– Мама, нет! Только не тетя Джулия! Мне же семнадцать лет! – Брендан сооружал себе быстрый полдник: намазывал маслом высоченную гору хлеба.

Кэти слушала и ожесточенно кидала высушенное белье в треснувшую пластиковую корзинку. Брендан напоминал Роберта в молодости, даже говорил с теми же интонациями, и Кэти всякий раз приходила от этого в замешательство.

В кухню влетела раскрасневшаяся от мороза Тереза. Она тоже унаследовала отцовскую внешность, но ростом не вышла – в мать.

– С занятий отпустили пораньше! Я умираю с голоду, – заявила она, утаскивая намазанный ломоть хлеба из-под носа у брата. В другое время перебранка была бы обеспечена, но сейчас Брендана волновало другое.

– Вечером нас тетя Джулия будет караулить, – мрачно сообщил он.

– Мам! – Слово прозвучало как обвинительная речь.

– Я в курсе, – отчеканила Кэти.

Услышав грозные нотки, дети примолкли.

– Я бы хотела уйти со спокойной душой, зная, что вы оба занимаетесь, но у меня всю дорогу кошки будут на душе скрести. Поэтому я и прошу тетю Джулию присмотреть за вами. Поверьте, мне это нравится еще меньше, чем вам. Потому что мне еще и лекции от нее выслушивать.

Прикрываясь корзиной с бельем, Кэти выскочила из кухни, чтобы не сказать чего-нибудь похлеще.

С грохотом взлетела по ступенькам: ну вот, сорвала зло на детях. Дети-то тут при чем? Весь день она размышляла о находках, сделанных в кабинете мужа, весь день складывала омерзительный пазл из полуправды, догадок и лжи. В результате к приходу детей голова у нее раскалывалась, желудок горел от изжоги, а от одного взгляда на хлеб с маслом мутило.

В спальне, вывалив содержимое корзины на кровать, Кэти принялась сортировать белье. Старое, как мир, занятие ненадолго отвлекло. Терезины носки – ни одного парного. Школьные футболки Брендана – на всех застарелые желтые пятна под мышками. Робертовы трусы-боксеры. Она не сразу положила их на кровать. Ткань еще хранила тепло от сушилки. С каких пор он носит боксеры?

Опять вопрос. Вся жизнь внезапно превратилась в череду вопросов. Она знакома с Робертом двадцать один год: три – до замужества, восемнадцать лет в браке. Думала, что знает о нем много, практически все. А на самом деле? Ни черта она о нем не знает. Не знает человека, с которым живет. Э, нет – она резко мотнула головой, так что в глазах потемнело. Это совсем другой человек, совсем не тот, за которого она выходила замуж. Тот Роберт никогда бы ее не обманул. Тот Роберт уважал ее. И любил.

Когда все изменилось?

Когда они поженились, он носил трусы-плавки: только «Жокей» и только белые. Кэти наморщила лоб, припоминая, когда произошла перемена. Год… или нет, почти два года назад, он тогда начал ходить в спортзал, в «Бостон спортс клаб» на Булфинч-стрит, неподалеку от муниципалитета. Трехлетнее членство в спортзале ему якобы любезно предоставил клиент. Вот тогда-то он и купил боксеры, объяснив Кэти, что в фитнес-клубе «их носят все», а в плавках ему неловко.

Плотно скатав трусы, она запихнула их в ящик с бельем Роберта. Врал он тогда или говорил правду? Теперь не разберешь.

Ни с того ни с сего она заперла дверь спальни и разделась. Захотела увидеть себя нагой, уязвимой, без прикрас. Посмотреть в глаза реальности. Прислонившись к стене, она разглядывала свое отражение в неумолимом зеркале. Судя по колыхающимся контурам мучнистого тела, вместо сорока трех лет она выглядит на все сорок восемь. Груди отяжелели; очертания еще красивы, но упругости нет, и провисают больше, чем хотелось бы. И живот такой же: полный, рыхлый, с никогда не проходившей детской пухлостью. Зато ноги у нее красивые, длинные. Кэти немного полюбовалась на них, а потом взглянула на ненакрашенное лицо. Вокруг глаз – лучики, в уголках рта – бороздки, над верхней губой – сеточка вертикальных морщинок. Темные круги под глазами напоминают синяки, а сами глаза в красных прожилках. Нагая, без ухищрений и макияжа, Кэти видела в себе черты покойной матери.

Неужели Роберт видел ее такой же?

Следующий вопрос она задала одними губами: «Какой ты меня видишь?» Ответа ей не узнать. Он редко говорил, что она хорошо выглядит, а ведь раньше осыпал комплиментами. Не то чтобы ей нужны комплименты, но слышать их приятно. Хотя бы иногда. Особенно от того, кого любишь. Хм. А когда он в последний раз говорил ей, что любит?

А когда она в последний раз говорила, что любит его?

Вопрос застал ее врасплох. «Все время говорю», – вслух заявила она зеркалу. И по отражению в зеркале увидела, что лжет. Какое там «все время»! Она и последнего раза не припомнит.

Кэти лихорадочно выбирала, что надеть. Ах как же эти мужчины чувствительны! Выходит, Роберт обделен ее вниманием? Выходит, она сама толкнула его в объятия – и в постель – другой женщины? Докапываться до истины и даже задумываться над вопросом Кэти не хотела. Боялась узнать ответ.

Когда в последний раз он серьезно говорил ей, что любит? Было время, он говорил ей это каждое утро: «Я тебя люблю». И повторял те же слова на ночь. Однако эта нехитрая истина больше не звучала в начале и конце дня.