Элизабет Лупас - Читающая по цветам

– Я не хочу возвращаться домой в Грэнмьюар. – Я немного удивилась, услышав, как произношу это вслух. – Еще не время. Я намерена остаться здесь, при дворе, и дознаться, кто убил Александра и почему. Только после этого мы все вместе поедем домой.

Когда я в прошлый раз видела главный неф аббатства Холируд, он был темен и пуст, теперь же его наполнял свет, струящийся из рядов стрельчатых окон. В церкви толпились люди, и большинство из них пришли сюда не за тем, чтобы присутствовать на заупокойной службе по Александру Гордону. Они были разделены на две группы: просто одетые горожане стояли сзади, а придворные сгрудились спереди, вокруг катафалка. Тело Александра поместили в гроб, а сверху гроба положили похоронный покров, на котором в спешке, вкривь и вкось, лазурью и золотом были вышиты гербы Гордонов и Глентлити.

В чужом черном платье и белой траурной вуали, в сопровождении Дженет, чтобы было кому поддержать меня, если мне станет дурно, я прошла по южному боковому приделу. Никто не обратил на меня ни малейшего внимания.

– Мы не потерпим идолопоклонства в этом Божьем храме. Теперь это приходская церковь самоуправляемого города Кэнонгейта [35] Включен в состав Эдинбурга в 1856 году. , и она раз и навсегда очищена от папистских обрядов и молитв.

Я узнала говорящего по его длинной окладистой бороде: это был мастер Джон Нокс, главный проповедник протестантизма в Шотландии. Справа от него стоял глава клана Лесли граф Роутс, с когортой своих сподвижников.

– Это частная заупокойная служба. – Эти слова произнес граф Хантли, предводитель клана Гордонов и самый могущественный из лордов-католиков, коренастый и непомерно разжиревший, с сединой в рыжеватой буйной гриве и бороде. Горцы прозвали его Петухом Севера, и действительно, лицо у него было красное, как петушиный гребень. Дженет слышала в городе, что он разочарован тем, что молодой королеве недостает католического рвения, а также тем, что она назначила своим главным советником лорда Джеймса Стюарта, своего единокровного брата-протестанта. Слово «восстание» еще не было произнесено вслух, во всяком случае, пока, но Хантли был внуком короля Иакова IV от его внебрачной дочери Маргарет Стюарт, и если бы за ним пошли воинственные горцы, жители Северного нагорья, он мог бы даже претендовать на саму шотландскую корону.

– Хватит с нас и того, что королева поклоняется идолам в своих частных покоях! – возгласил Нокс. У него был звучный голос прирожденного оратора, разносящийся по всему главному нефу храма. – Этот дом Божий был очищен от идолопоклонства и ныне используется для правильных служб. И мы никому, даже личному штату королевы не позволим осквернить его вновь!

– Королева повелела, – сказал Хантли, – чтобы никто под страхом смерти не мешал ее придворным отправлять обряды истинной веры.

О, благословенный святой Ниниан! Тетушка Мар была права – Хантли пользовался удобным случаем, чтобы бросить вызов Ноксу в вопросах веры. Горе и негодование возобладали во мне над благоразумием, и я, выйдя из бокового придела храма, встала прямо между двух спорящих мужчин.

– Там, в гробу, лежит мой злодейски убитый муж, – сказала я. Я могла говорить решительно и четко, потому что мои чувства были надежно заперты в своих твердых, как камень, стенах. – Неужели вы хотите опозорить его память, дав волю кулакам прямо над его мертвым телом?

Они так изумились моим словам, что на какое-то мгновение замолчали. Я прошла мимо них и преклонила колена перед катафалком. Дженет опустилась на колени рядом со мной.

Стоит ли говорить, что они принялись орать друг на друга, едва только я отошла. Я не стала оборачиваться, чтобы посмотреть, что творится у меня за спиной, но судя по шуму, в церкви все-таки завязались потасовки. Заупокойную мессу так и не отслужили. Я так и не увидела бедного священника королевы, но потом мне сказали, что он бежал, спасая свою жизнь. Я сосредоточила все помыслы на своем муже, как выпуклое стекло фокусирует в одной точке солнечные лучи.

«Александр, – подумала я, – не знаю, как и зачем ты выдал тайну серебряного ларца, но даже если и так, ты все равно не заслуживал смерти. Я разыщу того, кто убил тебя, и увижу, как его за это повесят. Ты можешь спать спокойно, любовь моя, я отомщу, я тебе обещаю».

Тяжелая длань по-хозяйски опустилась на мое плечо.

– Встань, – сказал граф Хантли. У него был низкий, хриплый голос, нисколько не похожий на пронзительное кукареканье петуха. – Они уже ушли. Ты храбрая девочка, твой муж мог бы гордиться тобой!

Я встала. От долгого стояния на каменном полу у меня болели колени, и если б не Дженет, я бы пошатнулась. Повернувшись лицом к главному нефу, я увидела, что хотя Нокс и его горожане ушли, в храме все еще оставалось немало народу. Во-первых, конечно, Хантли с полудюжиной крепких мужчин-Гордонов. А также Роутс в окружении членов клана Лесли. И лорд Джеймс Стюарт, единокровный брат королевы. Интересно, не его ли присутствие остановило начавшиеся драки? За его спиной стоял Никола де Клерак. Можно было подумать, что он старается держаться в тени, если бы его слишком высокий рост, золотисто-рыжие волосы и вызывающе роскошный наряд не делали это совершенно невозможным.

– Я пойду, – промолвила я.

– Я увезу тебя домой, в Эбердиншир [36] Т. е. графство Эбердиншир. , – тут же сказал граф Хантли. Судя по его тону, он был чрезвычайно доволен собой. – Тебя и твою дочь, Мэри Гордон. Ты же знаешь, я был опекуном твоего мужа, и он владел Глентлити как мой вассал. Ты сможешь отдохнуть в моем замке Стрэтбоджи, покуда не будет заключен новый… э-э, новый уговор… касательно тебя и твоих поместий.

– Она Лесли из Грэнмьюара. – Это заговорил граф Роутс, полная противоположность Хантли во всем – моложе, стройнее, с близко посаженными глазами и светло-русыми волосами, коротко и аккуратно подстриженными вокруг ушей. В отличие от всех остальных он был чисто выбрит, если не считать узкой полоски усов. К своему ужасу, среди стоящей за спиной лорда Роутса свиты я увидела Рэннока Хэмилтона из Кинмилла с его вечно угрюмым взглядом. – Хоть она и родила от Гордона, я заберу ее с собой, в замок Лесли, и если понадобится новый уговор о ее делах и наследстве ее дочери, то этим буду заниматься я

«Но будь осторожна и помни – если ты хочешь вернуться домой, в Грэнмьюар, то чем меньше ты будешь попадаться на глаза Хантли, тем лучше».

Мудрая тетушка Мар.

– Я никуда не поеду, – сказала я. Мое холодное бесстрастие удивило и даже немного испугало меня. – И своего согласия на заключение какого-то нового уговора не дам.

Уговор, конечно же, означал заключение нового брака. Да как они посмели толковать о новом браке для меня прямо у гроба моего Александра? Возмущение заставило меня надменно выпрямиться и дало мне силу, чтобы решительно противопоставить свои желания желаниям могущественных вельмож.