Элизабет Лупас - Читающая по цветам

Я скучала. Мне хотелось задавать вопросы, я жаждала осмотреть каждый кинжал на поясе каждого мужчины в городе, в поисках пустого гнезда от недостающего рубина на рукояти.

– А как же королевские стражи? – спросила я. – Они не остановили этого мастера Уэдерела?

– Они только зорко посмотрели на него, однако не остановили.

– Хорошо, я поговорю с ним. А где тетя Мар?

– Там же, где и всегда – в часовне.

– Тогда посиди с Майри, ладно?

Я слезла с кровати и, как могла, разгладила юбку. Коричневое полотно все равно осталось мятым, но меня это не смущало – я всего-навсего собиралась перекинуться парой слов с каким-то чужаком. Причем даже не шотландцем, а англичанином.

– Если я тебе понадоблюсь, покричи мне, – сказала Дженет. – Но с таким, как этот, справиться будет пара пустяков – достаточно разок огреть его по башке табуреткой, и он с копыт долой.

Я понимала – она говорит так, чтобы вызвать на моем лице улыбку. Я постаралась улыбнуться, постаралась изо всех сил. Может быть, у меня даже что-то получилось.

В маленькой приемной меня ожидал господин среднего роста и коренастого, грузного телосложения. Дженет была права – вид у него и впрямь был холеный; его густые седые волосы были напомажены и зачесаны назад с низкого лба, одежда сшита на заказ и тщательно выглажена, сапоги начищены до блеска, а руки были белыми, чистыми и мягкими. Его голова, казалось, сидела прямо на его плечах, без каких бы то ни было признаков шеи. Он отвесил мне изысканный и церемонный придворный поклон.

– Мистрис Лесли? Позвольте представиться: я – Ричард Уэдерел, и я служу у мастера Томаса Рэндольфа. Мастер Томас, как вы, возможно, знаете, сейчас сопровождает королеву в ее поездке по северу страны, но он попросил меня посетить вас, пока он в отъезде.

Голос у него был вкрадчивый, елейный, и он говорил по-шотландски, как будто это его родной язык. Возможно, так оно и было; за последние годы многие шотландцы переметнулись на сторону англичан и переменили подданство. Томас Рэндольф был агентом английской королевы – вроде бы тайным, но об этом знали все – и действовал в английских интересах еще во времена регентства Марии де Гиз. Он не скрывал своих протестантских взглядов и водил тесную дружбу с лордами Конгрегации. Значит, мастер Уэдерел тоже протестант.

– Добрый день, – сухо сказала я. Мне не очень-то хотелось с ним разговаривать, но его визит, пожалуй, внесет хоть какое-то разнообразие в череду похожих друг на друга дней. – Не могу предложить вам особого гостеприимства, но, по крайней мере, пожалуйста, сядьте.

В приемной стоял маленький столик и два стула – и больше никакой мебели. Никаких табуреток. Интересно, смогу ли я в случае чего поднять этот столик? Мастер Уэдерел подождал, покамест я сяду – манеры у него были такие же елейные, как и голос, – и только после этого уселся на второй стул.

– Во-первых, позвольте мне выразить глубокие соболезнования как от лица сэра Томаса, так и от себя, по случаю безвременной кончины вашего супруга, – сказал он. – Ужасное несчастье, и притом произошедшее посреди таких радостных торжеств!

«Ни ты, – подумала я, – ни твой сэр Томас никогда не встречались с Александром и не знали его. И ты совершенно не знаешь меня. Так с какой же стати ты пришел сюда и выражаешь соболезнования?»

Но вслух я не сказала ничего.

– Вероятно, вы думаете, что ни сэр Томас, ни я не знали вашего супруга, – сказал он, словно прочитав мои мысли, – но это не так. В последние несколько месяцев сэр Томас состоял с ним в переписке, а я отвозил его письма и дважды встречался с вашим мужем в Эбердине.

– Вы встречались с ним? – Я вспомнила те дни, когда Александр ездил из Грэнмьюара в Эбердин. Он говорил тогда, что уезжает по делам своего имения Глентлити. Именно после этих поездок он заговорил о королевских дворах и о радостях и престиже придворной жизни. – В Эбердине?

– Именно так. Прекрасный молодой джентльмен, если мне будет позволено высказать свое мнение.

– Но зачем? Что общего было у Александра и посла английской королевы?

Мастер Уэдерел опустил взгляд на свои мягкие белые руки. На них было три кольца – два на одной и одно на другой. Среди них имелся перстень с граненым рубином. Интересно, есть ли у этого господина кинжал?

– Это вопрос довольно деликатный, – промолвил он. – Известно ли вам, мистрис Лесли, что у вашего мужа был… была, э-э, некая реликвия, оставленная ему покойной королевой-регентшей Марией де Гиз? Он был ее близким, доверенным другом; уверен, что хотя бы это вы знаете.

– Он был – кем?

– Он был одним из ее шотландских конюших, и она относилась к нему как к сыну. Ее собственные сыновья, как вы, разумеется, знаете, умерли. Ваш муж родился в тот же день и год, что и принц Джеймс, старший из ее сыновей от Иакова Стюарта – и это создало узы привязанности между ним и старой королевой.

– Все это неправда, мастер Уэдерел, – сказала я. Я была так ошеломлена фантастической выдумкой о том, что Александр будто бы родился в тот же день, что и бедный маленький принц Джеймс, что до меня не сразу дошла вторая, еще большая ложь – что Александр был конюшим Марии де Гиз. – Александр никогда бы не сказал ничего подобного, так что я не верю, будто вы, как вы утверждаете, в самом деле встречались и говорили с ним.

Он задумчиво посмотрел на меня. Большинство мужчин рассердились бы, если бы их так прямо обвинили во лжи. Интересно, мастер Уэдерел еще помнит, как сердиться, или же он столь давно подвизается на дипломатическом – и, по всей вероятности, шпионском – поприще, что совершенно утратил обычные человеческие чувства?

– Уверяю вас, мистрис Лесли, я действительно дважды встречался с вашим мужем в Эбердине. Однако встречался я с ним или нет, и сказал он мне правду или неправду, – это вещи второстепенные. Важно другое – та реликвия, которую он получил от королевы-регентши. Он обещал передать ее сэру Томасу и через него, само собой разумеется, королеве Англии в обмен на соответствующую плату. И цель моего визита – не только выразить вам соболезнования как вдове молодого сэра Александра, но и изыскать путь осуществить сей обещанный сэру Томасу обмен.

Я еще никогда не слышала, чтобы в одном кратком высказывании было употреблено так много замысловатых и бессмысленных фраз.

– Позвольте мне говорить без обиняков, мастер Уэдерел, – сказала я. – Не знаю, встречался ли Александр с вами в Эбердине или нет – время от времени он ездил в город по своим делам. Но он совершенно точно не родился в тот же день и год, как кто-либо из двоих маленьких принцев. И у него не было никаких отношений с Марией де Гиз. Не являлся он и обладателем какой бы то ни было реликвии, а если бы и являлся, то ни за что не продал бы ее англичанам. Так что вас, мастер Уэдерел, ввели в заблуждение.