Софи Вёрисгофер - Из Лондона в Австралию

Лорд улыбнулся. – Очень большое, – сказал он. – Джемс Кук открыл новые земли для английской короны, может быть даже целую новую часть света. Теперь туда требуются колонисты, чтобы приручить туземцев и научить их обрабатывать землю.

– О, Боже! – прервал Антон, громко выражая свою радость. – И ваше сиятельство могли бы в этом деле помочь моему отцу? Он может опять сделаться сельским хозяином, завести поля и стать счастливым, довольным?

В этот момент, Антон совершенно забыл о своей ненависти к лорду, он весь был поглощен мыслью об отце, ему страстно хотелось бежать к нему и сообщить радостную весть. – Не правда-ли, – вскричал он, – ведь это возможно, ведь это будет?

Лорд подавил вздох. – Не совсем так, мой милый. Вы забываете, что ваш отец осужденный преступник. Но…

– Значит ему нельзя ехать в новые земли? Почему же?

– Дайте мне кончить, Антон. Правительству нужны люди для определенной цели, следовательно, ему не годятся колонисты, которые, по своему усмотрению будут выбирать место жительства. Здесь, в Англии, все тюрьмы переполнены, и теперь всех тех, кто приговорен к пожизненному тюремному заключению, высылают за море, на новооткрытые острова; в том числе и вашего отца!

Антон побледнел; его внезапная радость сменялась прежним страхом. – Я не понимаю, – вскричал он. – Значит, мой отец всю жизнь будет колодником? Вроде теж арестантов в Рендсбурге, в Германии, с цепями на ногах и колокольцом шапке?

Лорд Кроуфорд покачал головой. – Не до такой стпени ужасно, – успокаивал он, – но вроде этого, и тут уже изменит ничего нельзя.

– О, Боже! какое страшное несчастье!

– Меньше, чем можно было ожидать, Антон. В другое время вашего отца могли присудить к смертной казни.

– Смертной казни! Но если бы даже, – если бы даже это было воровство.

Лорд пожал плечами. – В Англии и Германии законы различны, – сказал он. – Но позвольте мне кончить, Антон. Ваш отец отправляется за море арестантом, значит, вы не можете ехать с ним, но вы можете попытаться попасть в наши новые колонии иным путем. И в этом я могу вам помочь.

Но Антон не слушал. Он видел однажды в Германии, как арестанты, в цепях и с бубенцами на шапках, длинной вереницей шли на работу и не мог оторваться от этой ужасной картины. Его обожаемый, его чтимый отец в таком унизительном положении! И к тому же безвинно, совершенно безвинно! Возможно-ли, что Бог допускает торжествовать злу и преступлениям! Он не мог отвязаться от этой мысли, хотя безумно бившееся сердце говорило ему, что он грешит. Он закрыл руками бледное, искаженное лицо, стон отчаяния вырвался из его груди.

– Вы так сильно любите отца? – спросил тихо, неверным голосом лорд.

И так как Антон молчал, прибавил: – Антон, я хочу доставить вам возможность быть вместе с вашим отцом, и даже, может быть, ехать с ним на одном корабле. Вы слышите меня, мой бедный мальчик?

– Мой отец с цепями на ногах! – стонал с отчаянием Антон. – Мой отец, честнейший человек в мире, на ряду с разбойниками и убийцами!

– Разве вам было бы легче, если бы его казнили, Антон?

– Не знаю. Позор убьет его медленной смертью.

– Нет, – сказал твердым, звучным голосом лорд. – Нет! Если отец ваш честный, невинный человек, он не дойдет ни до смерти, ни до отчаяния. Только собственное сознание неправоты может доводить до отчаяния, но внешния обстоятельства – никогда!

Антон замолк. Эта твердая убежденность честного человека была лучом света для его омраченной души. Помолчав немного, он скромно сказал: – Простите, ваше сиятельство, но вы не знаете, что значит страдание и несчастье.

Лорд горько усмехнулся. – Только потому, что у меня много денег, Антон? Придет день, когда вы поймете опрометчивость этого суждения. Но, поговорим лучше о ваших делах, – прибавил он. – Так вы охотно поехали бы за вашим отцом, и, вообще, не желаете оставаться в Лондоне?

Жгучая краска залила красивое лицо Антона. – Еще это! Может быть, полиция уже знает, где я нахожусь!

Лорд покачал головой. – Она не знает и не узнает. Я помогу вам исчезнуть незаметно.

Антон с усилием сел на кровати, глаза его горели, как угли. – Ваше сиятельство, – прошептал он. – Один вопрос! Один единственный вопрос!

– Можете говорить, не стесняясь, мой мальчик.

Антон потупился, слова застряли у него в горле. – Известна ли вам моя история? Знаете ли вы, что я сделал?

– Знаю все.

– И вы считаете меня за негодяя? Вы думаете, я знал, что, билет фальшивый?

Лорд ласково положил ему на плечо руку. – Я не думаю этого, – сказал он, – я считаю вас за вполне честного человека, – даже больше, я и об отце вашем не думаю ничего дурного. Оба вы попали в большой город прямо из деревни и, по неопытности, сделались жертвою мошенников. Это случается очень часто, но теперь это коснулось меня лично, потому что тут замешано мое имя, мой дом. Потому я сделал для вашего отца все, что было в моих силах, но помочь ему было нельзя, потому что он взят с бриллиантами в руках. Быть может, впоследствии, когда он устроится в колонии, мне удастся содействовать его помилованию; а кроме того, может быть, еще отыщется Томас Шварц.

Антон дал лорду высказаться, не прерывая его. Только теперь, наконец, лицо его выражало примирение, что заметил и лорд.

– Слава Богу, – сказал Антон. – Вы считаете моего отца и меня за честных людей, ваше сиятельство.

Кроуфорд вздохнул, – А это для вас всего важнее? – спросил он.

– Да! О, да!

– Оставайтесь всегда при таких взглядах, мой юный друг, и все пойдет хорошо. Хотите теперь узнать, каким образом я думаю помочь вам соединиться с отцом?

Антон поднял глаза. – Пожалуйста, ваше сиятельство, – сказал он скромно. – Я уж теперь чувствую величайшую благодарность.

– Вот это хорошо, – вмешался хозяин.

Лорд Кроуфорд провел рукой по озабоченному лицу. – На эту мысль меня навел мой племянник, лейтенант Фитцгеральд, – начал он. – Это несколько отважный план, и вообще, предприятие, в которое не совсем приятно впутывать 16-летнего мальчика, однако же, исполнимое, а в вашем безвыходном положении даже единственный способ спастись. Вы должны дать завербовать себя в морские солдаты.

– Что это значит? – с изумлением спросил Антон.

– Это значит вот что, – сказал лорд. – Для военных кораблей, на которых будут перевозить преступников, нужны люди, – матросы, юнги, вообще, всякого рода команда. Потому перед отходом кораблей, солдат вербуют, т. е. офицер и человек десять-двенадцать солдат ходят по трактирам. Предлагают находящимся там молодым людям выпить, дарят им деньги и, в конце концов, всех захваченных переводят на корабль и там держат под караулом до самого отплытия. Вот это и называется вербовкой.

– И господин Фитцгеральд намерен таким же способом набрать людей для своего корабля?