Бетти Смит - Дерево растёт в Бруклине

– Привет, Фрэнси.

– Привет, Хэнни.

– Хэнни хорошо выглядит, правда же, Фрэнси? Скажи ему.

– Ты хорошо выглядишь, Хэнни.

– Она говорит умирающему человеку, что он хорошо выглядит, – сообщил Хэнни невидимому собеседнику.

– Это правда.

– Нет, не правда. Ты просто так говоришь.

– Зачем ты так, Хэнни. Посмотри на меня – вот я худая, а умирать не собираюсь.

– Ты не умрешь, Фрэнси. Ты родилась, чтобы отведать этот клятой жизни.

– Перестань, хотела бы я иметь такой румянец, как у тебя.

– Не захотела бы, если бы знала, от чего он.

– Хэнни, тебе надо больше сидеть на крыше, – сказала мать.

– Она говорит умирающему человеку, что ему надо больше сидеть на крыше, – опять обратился Хэнни к своему невидимому собеседнику.

– Тебе нужен свежий воздух и еще солнце.

– Оставь меня в покое, мама.

– Я тебе добра желаю.

– Мама, мама! Оставьте меня одного! Оставьте!

Он вдруг уткнулся головой в ладони, и его тело стали скручивать мучительные рыдания вперемешку с кашлем. Флосси с матерью переглянулись и без слов поняли друг друга. Оставив его, заходящегося в кашле и рыданиях, на кухне, они вышли в гостиную, чтобы показать Фрэнси наряд.

Всю неделю Флосси трудилась, и дел у нее было три. Выворачивать перчатки, обрабатывать Фрэнка и сочинять маскарадный костюм. А в субботу вечером она отправлялась на бал-маскарад, и каждый раз в новом костюме. Костюмы она придумывала с тем расчетом, чтобы спрятать обезображенную правую руку. Маленькой девочкой она упала в чан с кипятком, по неосторожности оставленный на полу. Она сильно обварила правую руку, и кожа на ней осталась красной и сморщенной. Флосси всегда носила длинные рукава.

Поскольку маскарадный костюм непременно должен иметь декольте , Флосси изобрела фасон без спины, с вырезом спереди, который открывал ее пышную грудь, и с одним рукавом, который скрывал правую руку. Жюри полагало, что единственный летящий рукав что-то символизирует. Как бы то ни было, ей всегда доставался первый приз.

Флосси надела костюм, приготовленный для сегодняшнего вечера. Это была вариация на тему наряда, популярного у танцовщиц в увеселительных заведениях Клондайка. Облегающее платье из пурпурного атласа с многослойной нижней юбкой из вишневой накрахмаленной кисеи. На левой груди пришита черная бабочка с блестками. Единственный рукав сделан из шифона ярко-зеленого цвета. Фрэнси пришла в восторг от этого наряда. Мать Флосси распахнула дверцу гардероба, и глазам Фрэнси открылась вереница разноцветных блестящих одеяний.

Шесть платьев разных цветов, столько же кисейных нижних юбок и не меньше двадцати шифоновых рукавов всех мыслимых оттенков. Каждую неделю Флосси меняла сочетание, и получался новый костюм. Через неделю, например, наденет под небесно-голубое платье вишневую юбку и дополнит черным шифоновым рукавом. И так далее. На полке лежали две дюжины плотно скрученных шелковых зонтиков, которыми ни разу не пользовались, – призы, которые Флосси выиграла. Она коллекционировала их, как спортсмен коллекционирует свои кубки. Глядя на все эти зонтики, она чувствовала себя счастливой. У бедняков есть такая страсть – копить вещи.

Пока Фрэнси любовалась костюмами, ей становилось все больше не по себе. Она смотрела на ослепительно яркие переливающиеся цвета – вишневый, оранжевый, голубой, красный, желтый, и чувствовала, что за этим скрывается кто-то. Кто-то, закутанный в длинный черный плащ, с ухмыляющимся черепом вместо головы, с костлявыми руками. Он прячется за этими разноцветными нарядами и караулит Хэнни.

Мама пришла домой в шесть часов вечера вместе с тетей Сисси. Фрэнси очень обрадовалась, увидев Сисси. Она любила Сисси больше, чем другую тетю – Эви. Фрэнси обожала ее и восхищалась ею. Кроме того, жизнь Сисси была полна событий. За свои тридцать пять лет она успела трижды побывать замужем и родить десять детей, но все они умерли сразу после рождения. Сисси часто говорила, что Фрэнси заменяет ей всех десятерых ее детей.

Сисси работала на фабрике резиновых изделий и была помешана на мужчинах. У нее были черные глаза, рассеянный взгляд, прекрасный цвет лица, черные вьющиеся волосы, которые она любила повязывать бантом вишневого цвета. Мама была в зеленой шляпке, которая прекрасно оттеняла лицо, и кожа казалась сливочной, как пенка на молоке. Натруженность ее изящных рук скрывали белые хлопчатобумажные перчатки. Они с Сисси возбужденно говорили на ходу и смеялись, вспоминая шутки, которые услышали на шоу.

Сисси принесла Фрэнси подарок – трубку, если подуть в нее, из другого конца выскакивает резиновая курица и надувается. Игрушка с фабрики, на которой работала Сисси. Резиновые игрушки на фабрике делали для отвода глаз. Основной доход приносили совсем другие резиновые изделия, о которых говорят шепотом.

Фрэнси надеялась, что Сисси останется на ужин. В присутствии Сисси все вокруг становилось праздничным и волшебным. Вдобавок ко всему Сисси умела обращаться с детьми. Другие люди относятся к детям как к любимым, но низшим существам. Сисси воспринимала ребенка как значительную человеческую личность. Но, несмотря на мамины уговоры, Сисси не осталась. Сказала, ей нужно идти домой, чтобы убедиться, что муж ее по-прежнему любит. При этих словах мама рассмеялась. Фрэнси тоже рассмеялась, хотя не поняла, что Сисси имеет в виду. Сисси ушла, пообещав прийти первого числа с журналами. Нынешний муж Сисси работал в типографии. Каждый месяц он получал по экземпляру всех напечатанных журналов, и чего там только не было: любовные истории, приключения на Диком Западе, детективы, рассказы о сверхъестественном. Все номера в блестящих ярких обложках, он получал их со склада стопками, перевязанными новой желтой бечевкой. Сисси в тот же день приносила всю стопку Ноланам. Фрэнси жадно проглатывала все, потом сдавала журналы за полцены в соседний канцелярский магазин, а монеты складывала в мамин жестяной банк.

После ухода Сисси Фрэнси рассказала маме про старика с уродливыми ногами, которого видела у Лошера.

– Ерунда, – сказала мама. – Старость – это не трагедия. Будь он единственным стариком на белом свете – тогда да. Но есть и другие старики, которые могут составить ему компанию. Старые люди совсем не так уж несчастны. У них нет желаний, которые есть у нас. Они хотят только угла потеплее, да еды помягче, да повспоминать о чем-нибудь друг с другом. Перестань дурить. Одно мы знаем наверняка – старость неминуема. Так что свыкнись с этой мыслью как можно скорее.

Фрэнси понимала, что мама права. И все же… она обрадовалась, когда мама заговорила о другом. Они стали обсуждать, что приготовить из черствого хлеба на следующей неделе.