Виктор Каган - Искусство жить. Человек в зеркале психотерапии

У пациента с тяжелыми психическими нарушениями и у здорового В. И. была одна и та же проблема, порожденная подавляющими отцами, чья любовь выражалась способом, который ребенок воспринимает как отвергание и унижение. В обоих случаях я не делал ровным счетом ничего из того, чему меня учили как психиатра, – в первом случае от растерянности, во втором уже совершенно осознанно. А то, что я делал, было психологической практикой – немедицинской психотерапией, в центре которой – не болезни, а человек с его переживаниями – сам творец и своих проблем, и их преодоления.

Здесь трудно не вспомнить сказанное Маймонидом восемь столетий назад. Он говорил, что несчастья бывают трех видов.

Первые связаны с нашей телесностью. Мы несем в себе наследственную предрасположенность к болезням, подвержены разного рода разрушительным воздействиям (инфекции, отравления, природные катастрофы, влияния климата и т. д.), у организма есть свои уязвимые места. Таких несчастий сравнительно немного.

Вторых много больше. Их люди причиняют друг другу – войны, терроризм, техногенные катастрофы, тираническая власть и т. д. Они исходят от людей, и человек не может их предотвратить.

Наконец, третьи – самые частые – те, которые человек навлекает на себя сам: «…Душа сводит знакомство с ненужными вещами и приучается к ним, и вследствие этого приобретает привычку желать вещи, которые не нужны. <���…> Когда, однако, человека поражают такие злоключения на путях, которыми он ходит, он сетует на повеление и предопределение Господне и начинает возлагать вину на сей мир и удивляться его несправедливости. <���…> Что кажется трудным и тяжелым для нас, вызвано следующей причиной: когда человек стремится искать то, что не нужно, становится трудно найти даже то, что нужно…»

У всех этих столь разных несчастий есть, однако, нечто, их объединяющее. Любые события не только проживаются и переживаются, но и пере-живаются – пропускаются через душу, где обретают для каждого человека свои индивидуальные смыслы и значения. Какими они будут, прямо зависит от того, как человек видит себя и мир, как и кого он об этом вопрошает. Именно об этом говорит Дж. Бьюджентал: «Каждый человек должен так или иначе ответить на встающие перед каждым основные вопросы: Кто я и что я есть? Что такое мир, в котором я живу? Мы отвечаем на эти вопросы своими жизнями, тем, как мы определяем себя, как используем свои силы, как встречаем возможности и ограничения бытия. Мы собираем материал для таких ответов от родителей, братьев и сестер, других членов семьи, учителей и сверстников, из литературы… от наших церквей и нашего членства в разных организациях. Всю жизнь мы собираем эти материалы, находим и пересматриваем ответы и непрерывно продолжаем делать это вплоть до последнего вопроса, на который отвечаем своей смертью». Какими будут ответы на эти вопросы, такой будет и жизнь.

Итак, два разных человека – религиозный философ и светский психолог, принадлежащие к совершенно разным культурам и разделенные едва ли не тысячелетием, говорят об одном и том же. Об ответственности человека за его собственную жизнь и выбираемые в ней пути. Об ответственности за свое счастье и несчастье. Об ответственности не перед кем-то, будь то родители, семья, общество или Бог, а перед собой самим. Об ответственности, не следующей за поступком, а предшествующей ему.

Человек свободен следовать этой ответственности или не следовать ей. В любом случае результаты выбора будут сказываться на его жизни. Он своей жизнью может украшать или отравлять жизни других, но первый, кто пожинает плоды его выбора, это он сам. Какими будут эти плоды, зависит от него. В своей жизни он и сад, и садовник, и инструмент. Из этого исходит немедицинская психотерапия, или, другими словами, психологическая практика помощи людям [1] Дело не в том, кто – врач или психолог – осуществляет помощь, а в том, какими принципами он руководствуется, как строит помощь. Чтобы не мучить читателя громоздкими словесными конструкциями и повторяющимися пояснениями, хочу сразу обратить его внимание на то, что слова «психотерапевт» и «психолог» в этой книге обозначают специалиста, проводящего немедицинскую психотерапию. (Здесь и далее, кроме специально оговоренных случаев, подстрочные примечания принадлежат автору книги.) .

Каких-нибудь двадцать лет назад книги по психологии были редкостью, прошедшей сквозь частое сито цензуры. Сегодня на прилавках их многие сотни – отечественных и переводных, серьезных и веселых, скучноватых и увлекательных, получше и похуже… Одни из нас психологией очарованы настолько, что видят в ней Золотой Ключик к двери в Страну Чудес. Другие говорят, что за дверью в Страну Чудес находится Страна Дураков. Третьи подозревают, что психологию придумали всякие Карабасы Барабасы и Дуремары.

Представления о психологии как о чуде или шарлатанстве связаны с тем, что мы слишком мало знаем о себе самих. Можно ли почерпнуть это знание из книг? Нет – потому что ни одна книга не в состоянии рассказать всего и тем более рассказать мне обо мне. Да – потому что чтение – это разговор с автором и размышление, а не заглатывание готового к употреблению фастфуда. Чем разнообразнее чтение, тем шире и глубже размышления. Книг о психологии не может быть слишком много – их может быть только слишком мало. Можно спорить о том, является психология наукой или искусством, принимать или не принимать те или иные ее направления. Но одно бесспорно – без душевного труда собранная из самых распрекрасных деталей жизнь не работает или работает плохо.

Эта книга построена достаточно вольным образом. Вы не найдете в ней списка литературы и словаря терминов, академических выкладок и научных доказательств, готовых ответов на вопросы и предписаний «здорового образа жизни». В ней многие «несомненные» вещи ставятся под сомнение, а «сомнительные» обсуждаются совершенно серьезно. Она не преследует цели научить читателя чему-то, а приглашает к размышлению. Она не «профессиональная» и не «популярная» – ее содержание находится в зоне общих интересов психолога/психотерапевта и пациента/клиента. Наконец, я пытался построить ее таким образом, чтобы она не только давала пищу уму, но и помогала читателю помогать себе. По ходу изложения я часто обращаюсь к художественной литературе, в частности – к поэзии, в том числе и к своим стихам, в надежде выразить то, что иначе осталось бы невыраженным. И еще. Психология и психологическая практика настолько широки, что сказать о них все невозможно, и я позволил себе говорить прежде всего и в основном о том, что интересно мне самому, не видя другого способа сделать книгу интересной для читателя. Удалось ли это – судить уже вам…