Иво Залуский - Ген Огинского

Вершиной инженерного таланта Михала Казимира явилось строительство канала Огинского, соединившего водные системы рек Припяти и Немана на участке между Слонимом и Пинском и, таким образом, связавшего Балтийское море с Черным. Кроме того, он был человеком действия: в 1771 году, отложив в сторону хлопоты о своем оперном театре, вступил в Барскую конфедерацию и участвовал в сражении против русских отрядов Суворова. Когда конфедераты были окончательно разгромлены, он после нескольких лет, проведенных за границей, вернулся в Слоним, дабы продолжать начатые дела. После 1788 года, по мере того как ситуация в Речи Посполитой все более ухудшалась, магнаты, в том числе Михал Казимир Огинский, поняли окончательно, что надежды на лучшее завтра нет. Он умер в Варшаве в 1800 году значительно обедневшим.

Годы, ушедшие на формирование его личности, Михал Клеофас нередко проводил в путешествиях по Речи Посполитой, посещая родственников и других магнатов. Кроме Варшавы, отец часто возил его в Вильно, где Огинским принадлежал дворец, и в близлежащие поместья в Троках и Ошмянах. Не исключено, что он посетил Слоним и Несвиж, где перед ним предстала возможность наслаждаться лучшей музыкой Литвы. Благодаря стараниям Ролея у него стала развиваться неутолимая жажда ко всем видам изящного искусства и музыки, он не переставал восхищаться архитектурными, живописными, скульптурными работами – в основном это были заслуги итальянских мастеров – которыми изобиловали замки и дворцы Великого Княжества.

К 15–16 годам Михал Клеофас превратился в страстного читателя, и Ролею пришлось нанять учителей по таким предметам, как классические языки, математика, политическая и экономическая теория. Юноша охотно взялся за латынь и прочитал в оригинале Цицерона, Тацита, Вергилия, Горация, Овидия, Катулла и Ювенала. На французском языке он перечитал почти все, что могла предложить эпоха Просвещения, особенно Руссо и Вольтера; сочинения братьев Мэйбли пробудили у него интерес к новому мышлению в политике и экономике, хотя, как ни парадоксально, в математике молодой человек не был силен, как утверждал его наставник по этому предмету бывший иезуитский священник аббат Роде. Благодаря Роде Михал Клеофас глубоко вник во все, что связано с Италией, особенно с Флоренцией, ему открылся мир нумизматики, он научился тщательно исследовать прошлое. Такая любовь к истории подтолкнула его к изучению трудов Уильяма Робертсона и Эдварда Гиббона, что позволило глубже понять историю Великобритании, «составного» государства, напоминавшего его собственное: в оси Англия – Шотландия ему виделась двойственность, присущая польско-литовскому государству. Это, в свою очередь, подтолкнуло Михала Клеофаса к изучению права, и к 16 годам он стал в нем разбираться, как настоящий эксперт. К тому времени молодой Огинский просиживал до шестнадцати часов в день, углубившись в книги, изучая карты и излагая свои мысли на бумаге.

Михал Клеофас Огинский. Художник Й. Грасси

С «Божественной комедией» Данте его познакомил королевский библиотекарь и наставник сводного брата Феликса, Ян Альбертранди. Два подростка, Михал Клеофас и Феликс, очень сдружились, их братская дружба становилась крепче день ото дня, им приятно было обмениваться идеями и знаниями, которые они почерпнули у своих наставников.

В 1782 году, совершая концертное турне по Европе, до выступления в Петербурге побывал в Варшаве Джованни Джорновики. Его пригласили дать несколько уроков Михалу Клеофасу. Место и дата рождения, происхождение скрипача являлись предметом споров. Он родился то ли в Палермо, то ли на борту корабля, пришвартованного в венецианском порту Рагусы – нынешний хорватский Дубровник – не то в 1735 году, не то в 1745-м. Есть предположение, что по происхождению он был хорватом, которого звали Иван Ярнович. Скрипачом он был блестящим. Однако в общении часто проявлял нетактичность, его поведение подмочило ему репутацию среди самых блистательных дворов Европы, включая Париж, откуда скрипач сбежал с позором, и Лондон, где он оскорбил королевскую семью. Тем не менее благодаря своему удивительному таланту он пережил все неприятности и считался в Вене, где им восхищался Леопольд Моцарт, в Москве, Берлине и Санкт-Петербурге первоклассным скрипачом, автором более 20 концертов для скрипки, игроком в бильярд, дуэлянтом и повесой. Уроки, которые он давал Михалу Клеофасу, принесли новые успешные результаты, отчасти объясняемые его высоким мастерством и отчасти его непреодолимой непочтительностью. Дело в том, что за учебным и музыкальным усердием Михала Клеофаса скрывалась – и уже начала проявляться – определенная склонность к проказам и юношеская непокорность какой-либо власти. По мере взросления эти особенности поведения обычно исчезают, но в случае с Михалом Клеофасом они набирали силу и добавили щепотку либерализма с привкусом анархизма в характер этого обаятельного, общительного и, прежде всего, очень отзывчивого человека.

В 1783 году умер дедушка Тадеуш Огинский. Здоровье Андрея тоже стало ухудшаться, и на следующий год он был слишком нездоров, чтобы участвовать в заседаниях сейма. Андрей внимательно и с гордостью смотрел на своего сына – некогда толстоватого, застенчивого и неуклюжего малыша, которому так не хватало грациозности и обаяния. Сейчас перед ним был стройный – если не высокий, – красивый, темноволосый и обходительный восемнадцатилетний юноша, высокообразованный, бегло говорящий на нескольких языках, анархичный, но сострадательный, с бесовским огоньком в карих глазах, и казалось, весь мир лежит у ног его. Андрей Огинский решил, что пришло время окрестить сына в огне польской политики.

Михал Клеофас отправится в сейм как представитель своего отца.

На Варшавском сейме 1784 года, как и на многих предыдущих сеймах, не требовалось произносить рассудительные политические речи и выдвигать новаторские экономические предложения. Все подробности повестки дня определялись королем и русским послом, а в задачу парламентариев входило лишь единодушное одобрение повестки, сопровождавшееся громкими криками и размахиванием сабель, после чего празднование этого события продолжалось со всей страстностью и несдержанностью, как того требовала традиция. Михал Клеофас приехал на выборы в Троки, где его встречали 500 представителей, кричавших все в один голос: «Да здравствует Огинский!», ошибочно полагая, что он выдвигается на выборах как новый кандидат от Трок. Шесть поколений Огинских участвовали в сеймах и давно заслужили хорошую репутацию в той части Литвы. Рассеять заблуждение было очень нелегко: окружившие Михала Клеофаса депутаты мешали ему сойти с лошади и объяснить, что он приехал лишь представлять своего отца по причине болезни последнего. В конце концов Михалу Клеофасу пришлось, не слишком уж против своей воли, устроить праздничный банкет человек на шестьсот. На этом мероприятии его отец был переизбран в сейм в свое отсутствие.