Елена Блаватская - Голос Безмолвия. Избранные статьи

Но раз Девахан – «только сновидение», мы должны найти определение феномена сновидения. Имеет ли какое-то отношение к нему память? Некоторые физиологи говорят, что да; сны-фантазии основываются на дремлющей памяти [20] Один из парадоксов современной науки заключается в том, что «чем более твердой и точной становится память, тем более бессознательной она становится». См. «Body and Mind» Г. Модели. , в большинстве случаев они определяются и развиваются благодаря функциональной активности некоего внутреннего органа, «раздражение которого приводит в действие ту часть мозга, с которой особым симпатическим образом связан орган».

На это, почтительно кланяясь современной науке, оккультист ответит, что сновидения бывают разные. Есть разница между сновидением, вызванным внешними физиологическими причинами, и сновидением, которое является реакцией и в свою очередь становится создателем сверхчувственных восприятий и чувств. Оккультист делит сновидения на феноменальные и ноуменальные и различает их; и более того, физиолог совершенно неспособен понять конечное строение освобожденного от телесной оболочки Эго — а следовательно, и природу его «сновидений». Это происходит в силу нескольких причин, одну из которых можно особенно отметить: физиолог a priori отрицает Волю — главный и необходимый фактор внутреннего человека. Он отказывается признать ее, кроме определенных актов волеизъявления, и считает это просто реакцией или желанием вывести наружу энергию после «сложной переработки и комбинации идей в ганглиях полушарий». Следовательно, физиолог должен будет сразу отрицать возможность сознания – минус память; а у девахани нет органов, нет сенсорных ганглий, нет нервных клеток, естественно, он не может иметь того, что физиологи рассматривают и определяют как память. Освобожденное от личностных ощущений Манаса, деваханическое сознание обязательно должно стать вселенским или абсолютным сознанием, без прошлого, как и без будущего, так как они сольются в одно вечное Настоящее — за исключением пут личного Эго. Но даже последнее, будучи отделено от физических органов, не может иметь такой памяти, как определяет профессор Гекели, который приписывает ее «чувствительным молекулам» мозга, тем молекулам, которые остаются даже тогда, когда исчезли породившие их ощущения, и которые считаются физической основой памяти, а следовательно, и основой всех сновидений. Какое отношение могут иметь молекулы к эфирным атомам, которые действуют в духовном сознании монады во время ее блаженства, полностью зависящего только от степени связи с сущностью индивидуального Эго ?

Какова же тогда Природа деваханического сна, спрашивают нас, и как оккультист определяет сновидение еще воплощенного человека? Для западной науки сновидение – это серии мыслей, связанных действий или, скорее, «состояний», которые только кажутся реальными. С другой стороны, непосвященный метафизик экзотерически опишет его как путь чувства из темноты к свету – как пробуждение духовного сознания. Но оккультист, который знает, что духовное чувство, свойственное неизменному, не может ни спать, ни даже дремать per se [21] Само по себе ( лат. ). и всегда находится в «свете» реальности, оккультист скажет, что во время состояния сна Манас (местонахождение физического и индивидуального разума) становится способным воспринять ту реальность в субъективном мире, которая была скрыта в часы бодрствования (ибо Манас включает Кама, Волю, которая отпущена на полную свободу сознательного действия, благодаря тому что волеизъявление остается пассивным, и бессознательного – из-за временного бездействия сенсорных центров). Эта реальность не становится менее реальной, потому что при пробуждении «сенсигенные молекулы» и «необразованные центры» путают в майявическом свете действительной жизни воспоминание и даже память о ней. Но участие Манаса в деваханическом блаженстве не увеличивает, а, напротив, уменьшает реальность, которая выпала бы на долю монады, если бы она была уже свободна от его присутствия. Ее блаженство является выходом саккайадитти, заблуждения или «ереси индивидуальности», которая вместе с аттавадической цепью причин необходима для будущего рождения монады. Именно это все приводит к тому, что оккультист рассматривает общение или «взаимодействие» двух лишенных телесной оболочки сущностей в Девахане – насколько бы это ни было реальнее жизни — как иллюзию и, с его точки зрения, «сновидение» и так и говорит о нем; а то, что его критики охотно, хотя и с сожалением, назвали бы сновидениями – «интерлюдиями, созданными фантазией», – будет, как знает оккультист, просто обрывками реальности.

Рассмотрим пример: сын теряет горячо любимого отца. В сновидениях он может видеть его, общаться с ним и все это время чувствовать себя таким же счастливым, не осознавая его смерть, как если бы его отец еще не покинул эту землю. Проснувшись, он будет с печалью думать об этом как о сновидении, которое не может длиться вечно. Прав ли он? Оккультист говорит, что нет. Сын просто не знает о том, что дух его той же природы и сути, что и его отца, – как и все духи – и что унаследованное свойство взаимного притяжения и ассимиляции в их конкретном случае усилено отцовской и сыновней любовью их индивидуальных Эго — что они, собственно говоря, никогда не разлучались. Сама смерть бессильна разорвать психическую связь там, где двое соединены чистой духовной любовью. «Сновидение» в этом примере было реальностью, а «реальность» – майей, ложным явлением, вызванным авидья (ложными понятиями). Итак, более справедливо и правильно называть «сновидением» и заблуждением неведение сына во время бодрствования, чем характеризовать так подлинную связь. Так что же происходит? Спиритуалист ответит: «Дух отца спускается на землю, чтобы поддерживать связь с духом сына в тихие часы сна». Оккультист возразит: «Не совсем так; строго говоря, ни дух отца не спускается, ни триада сына не поднимается». Центр деваханической деятельности нельзя локализовать: это опять авидья. Монады в это время даже при связи с пятью конечными коса (оболочками или принципами) не знают ни пространства, ни времени, они рассеяны в пространстве, они вездесущи и повсеместны. Манас в высшем аспекте есть дравийя — вечная «субстанция», так же как и Буддхи, духовная душа, когда развит этот аспект; и, объединенный с Душой, Манас становится духовным само- сознанием, которое есть викара (создание) своего подлинного «творца» Буддхи. Если в силу смешения или связывания со своими низшими танматрами он не стал совершенно непригоден к тому, чтобы стать единым с Буддхи, – он неотделим от него. Поэтому высшая триада человека, приближенная к тем триадам, которые она больше всего любила, с помощью Манаса в его высшем аспекте самосознания (он совершенно не нуждается в качестве канала в физическом внутреннем органе, называемом антакарана [22] Антакарана – путь или мост между высшим и низшим Манасом, божественным Эго и персональной душой человека. См.: Е. П. Блаватская. Глоссарий к «Тайной Доктрине». – Прим. ред. ) связана с ними навсегда и радуется присутствию всех, кого она любит, в смерти так же, как в жизни. Связь реальна и подлинна.