Мухаммад Легенгаузен - Современные вопросы исламской мысли

Второе подразделение внешнего/внутреннего подразумевает признание того, что шари’а и тарика каждое само по себе обладает внешним и внутренним аспектами. В случае шари’а это – внешняя форма Закона и внутренняя преданность ему. Внутренняя преданность закону совершенствуется через тарика , чье внешнее выражение обретает форму духовного наставления, данного наставником ученику, и чья внутренняя форма есть само духовное странствие, прохождение через стоянки и состояния и обретение добродетелей.

Таким образом, мы приходим к выводу, что ислам, также как иудаизм и христианство, учит о Боге, о человеке в мире. Его теология включает космологию и антропологию. Антропологический аспект имеет как теоретическое, так и практическое измерения, а практическое обладает как внешним, так и внутренним, посредством каждого из которых, в особенности последнего, понятия Бога, мира и человечности обретают свой смысл и глубину.

Именно через этот круг постоянно углубляющейся интроспекции ислам представляет свое видение наиболее фундаментальных вопросов, которые ставит перед собой человек в любую эпоху. Ответы на вопросы даются посредством вовлечения спрашивающего в водоворот рациональной рефлексии, проницательного вглядывания, оценки и поступка. На социальном уровне, эта вовлеченность дает единство мусульманскому сообществу, символизируемое круговым обходом вокруг Каабы во время хаджжа . Это – то, на чем сфокусированы как личности, так и общины. Таким образом, теологическая работа также должна начинаться с ориентации на Бога, совершая «обход» вокруг сопряженных понятий человечности и мира, и, наконец, завершаться указанием на Него, Преславен Он!

Теология представляет себя в двух формах. Во-первых, теология – доктринальна. Она развивает и систематизирует постулаты веры. Во-вторых, теология наводит на мысли, она рекомендует принять ее постулаты веры. Мы можем представить это иначе, в контрасте описательной теологии с предписательной, или нормативной теологией. Описательная, или доктринальная теология – сравнительно прямая. В ней мы заняты стремлением понять учение религии, или учение различных толкователей религии, теологов, экзегетов и гностиков.

Нормативная теология более сложна, поскольку критерии оценки немедленно ставятся под вопрос. Традиционно нормативный вес теологической интерпретации искали в силе логически обосновываемой необходимости. Необходимо либо принимать утверждения теолога, либо испытывать постоянную боль противоречий. Всякий, кто оказывается не в состоянии принять результаты теологического умозаключения, находится под угрозой потери своей человечности, ибо последняя определяется в терминах разума, к которому апеллирует теолог. Такой подход представляется жестко авторитарным чувствительности современного человека, хотя редко кто задумывается над тем, почему все должно быть именно так. Математики и философы зачастую представляют свои результаты как вердикты более или менее чистого разума, и никто, даже самые либеральные из христиан, не чувствуют при этом себя обиженными. Так почему кто-то должен чувствовать себя притесненным или оскорбленным, когда подобные методы применяются в религии? Ответ на этот вопрос будет найден, когда мы поймем, что критерии мышления, используемые традиционной теологией, стали предметом спора. Те разновидности доказательств и способы умозаключений относительно теологических вопросов, чья валидность считается очевидной в исламских традициях теологической рефлексии, часто представляются неубедительными для людей, воспитанных современной западной культурой. Настаивание на очевидной состоятельности или самоочевидной истинности наших критериев умозаключения не является выходом из этого тупика. Наши теологические произведения должны предложить тем, кто не разделяет наши взгляды, путь к их пониманию, и мы будем не в состоянии предложить способ войти в эту дверь до тех пор, пока мы не ознакомимся с интеллектуальной географией пунктов отправления тех, с кем мы хотим вступить в разговор. Если нет достаточно широкой общей почвы для осмысленной дискуссии, эта почва должна быть сооружена. Наш язык и то, как мы его используем для выражения нашей рациональной рефлексии, должны быть расширены настолько, чтобы мы смогли объяснить взгляды, которым мы противостоим, и почему мы противостоим им, и, в то же время, мы должны быть в состоянии выразить наши собственные традиции исламской мысли в форме, доступной и приемлемой для остальных.

Если мы хотим выполнить эту задачу построения нормативной исламской теологии, посредством которой мир может быть приглашен к спасению, несмотря на то, что мир в большой степени отравлен модернистской и постмодернистской секулярной западной культурой, хорошей отправной точкой для нашей работы может стать исследование проблем христианской теологии. Христианская теология на протяжении долгого времени пыталась дать ответ современным направлениям западной мысли. Нам следует поучиться на ее удачах и неудачах. В то же время, многие проблемы христианской теологии знакомы мусульманам. Как можем мы объяснить божественное знание, зло, сотворение мира из ничего, жизнь после смерти, и большинство других моментов нашего вероучения? Для большинства вопросов исламской теологии может быть найдены параллели в дискуссиях христианских философов и теологов. Эти общие проблемы дают нам точки соприкосновения. Но, чтобы поднять обсуждение общих вопросов до уровня, на котором мусульманские теологи смогут ответить нуждам тех, кто погружен в секулярную культуру, нашей целью в исследовании того, что современные христиане имеют сказать о традиционных проблемах теологии, должна быть попытка увидеть, почему традиционные доводы их собственной традиции стали казаться неадекватными, и какие шаги для устранения этой неадекватности они полагают должным предпринять.

Бесполезно подходить к проблемам христианской теологии с самодовольной уверенностью, что все они могут быть разрешены посредством ресурсов исламских традиций калам а, фалсаф ы и ’ирфан а. Аналогично, никто не может дать гарантии, что нация, обладающая ценнейшими природными ресурсами, будет в состоянии эффективно использовать эти ресурсы для достижения своих собственных политических и экономических задач. Мы должны учиться эффективно использовать наши природные и интеллектуальные ресурсы в контексте современных экономических, политических и интеллектуальных реалий, и если мы хотим делать это как мусульмане, эффективность должна измеряться в единицах соответствия и преданности Божественной воле. Ни экономическая мощь, ни интеллектуальная сила не имеют никакой ценности для мусульман, если они не в состоянии применить их для служения Ему.