Тулку Ургьен Ринпоче - Блистательное величие. Истории из жизни великих мастеров медитации старого Тибета

– Какая беда! Тибетское правительство уже объявило другого тулку. Что вы собираетесь делать? – спросил ошеломлённый начальник.

Немедленно послали самого быстрого гонца к великому Ситу из Палпунга в далёком Кхаме. А поскольку в то время карма-кагью и другпа-кагью жили в совершенном согласии между собой, другого гонца послали за советом к Другчену Джамгону. Прибегли к совету и других уважаемых лам.

Один из лам подчеркнул, что очень важно не ссориться с тибетским правительством. Но у Другчена, по сведениям, было другое мнение:

«Если Кармапа выбран неправильно, то в будущем у школы кагью не будет никакой возможности точно узнавать своего тулку».

Поэтому он предложил, чтобы во всех монастырях выполнили большие ритуалы, обратившись к охранителям Дхармы за их благословениями. Одновременно отправили делегацию в Лхасу, информируя правительство относительно найденного письма в следующей записке: «Мы обнаружили письмо-предсказание Кармапы, и оно является подлинным».

Правительственные чиновники ответили: «Сначала вы говорили, что письма нет, а теперь – что оно есть. Канцелярия Далай-ламы уже обнародовала своё мнение, и оно не может быть изменено».

На то, чтобы отослать петицию и получить отказ, ушёл целый год. Потом произошёл такой случай: играя на крыше дома близ Поталы, сын члена правительства упал и сломал тазовую кость. В те времена такие травмы были очень тяжёлыми, и вскоре мальчик умер от осложнений. Теперь администрацию в Цурпу попросили отправить людей на поиски другого кандидата.

Поскольку Кармапа написал своё предсказание прекрасным поэтическим слогом, указав чрезвычайно точные подробности, у Цурпу был только один претендент – тот, кто был указан в письме. Из Лхасы ответили: «Вы не можете выдвигать единственного кандидата. Это всё равно, что вы сами решаете, кто тулку. Если вы просите нас принять решение, что соответствует традиции, то должны предложить двух или трёх претендентов, чтобы мы могли выбрать из них».

И снова в Цурпу были большие волнения, и одно собрание следовало за другим. Но Кхьенце из Палпунга, другой важный лама из Кхама, был не только мудр, но и очень сообразителен. Он придумал, как обойти заносчивых чиновников из Лхасы: «Укажите для одного кандидата имя по отцу, а для другого – имя по матери». Так и сделали: написали два имени одного и того же мальчика, послали правительству и стали ждать ответа. Когда ответ наконец пришёл, там говорилось: «Настоящий тулку – сын матери, а не сын отца».

Вот так в Цурпу после долгой череды испытаний и неприятностей был установлен подлинный тулку пятнадцатого Кармапы.

Когда я думаю о Кхакьябе Дордже, пятнадцатом Кармапе, меня охватывает изумление! Иметь такую силу ясновидения!

Одним из самых выдающихся среди множества замечательных учеников Чокгьюра Лингпы был учёный Кармей Кхенпо. Его считали воплощением Шантаракшиты, великого пандиты из княжества Сахор, что в Индии, – самого первого учителя, которого пригласили в Тибет для строительства монастыря Самье.

Кармей Кхенпо начинал как практик школы кагью и главный кхенпо-настоятель монастыря Карма-Гон, одной из трёх резиденций Кармапы. Он был необыкновенным человеком, и в древнем терма Падмасамбхавы было предсказано, что он будет главным учеником Чокгьюра Лингпы. Он стал очень преданным его последователем и достиг высочайшего уровня реализации. Однако обычно он помогал Чокгьюру Лингпе в качестве слуги, хотя все признавали, что он не уступает в учёности прославленному учителю Карма Чагме, который жил в XV веке. Большой эрудит Дуджом Ринпоче – один из самых выдающихся учителей нашего времени – был поражён сочинениями Кармей Кхенпо и однажды сказал мне: «Как замечательно, что такие люди, как Кармей Кхенпо, могли жить в этом мире».

Моя бабушка мне рассказывала: «В детстве, когда я приходила к отцу и заставала у него Кармей Кхенпо, жаловалась матери: „Теперь мы никак не увидимся с папочкой. Кармей Кхенпо засел у него и теперь, конечно же, уйдёт не раньше, чем через час или два!“ Казалось, его вопросам не было конца. Он всегда носил с собой серебряную чернильницу, бамбуковое перо и чистую бумагу, чтобы, задав вопросы Чокгьюру Лингпе, тут же записать его ответы [62]. Он был необычайным учителем и выглядел как один из шестнадцати архатов на традиционной стенной росписи».

Кармей Кхенпо строго соблюдал монашеские правила: за всю свою жизнь он ни разу не позволил себе отведать мяса или спиртного. Говорили также, что его руки никогда не касались женщины, а уста не знали ни слова лжи.

Но, хотя Кармей Кхенпо был столь одарён и близок к Чокгьюру Лингпе, ему не представилось благоприятной возможности лично получить от великого тертона «Три раздела дзогчен», и это его огорчало. «У Чокгьюра Лингпы есть так много терма, – бывало, сетовал Кармей Кхенпо, – но то, которое я считаю истинной сущностью, мне не посчастливилось получить». Мне говорили, что его это очень мучило. Но после смерти тертона у Кармей Кхенпо было видение тела мудрости Чокгьюра Лингпы, и тогда он получил полные посвящения и передачи «Трёх разделов». Это восстановило его уверенность в себе.

«Хотя мне не посчастливилось получить „Три раздела“, пока Чокгьюр Лингпа был жив, у меня есть необычная передача», – сказал он позднее Чоклингу из Цикея, перерождению Чокгьюра Лингпы [63].

«После того как Чокгьюр Лингпа растворился в исходном пространстве вне формы, – объяснял он, – его чистое тело мудрости явило себя мне и полностью передало „Три раздела“. Так как я единственный, кто получил эту передачу от ума к уму, то она не только необыкновенна, но и принадлежит к более высокому уровню, чем ваша. А значит, эта линия передачи, которой я теперь владею, не должна прерваться. Я мог бы передавать её любому, кто об этом попросит, но я так не поступлю. Поскольку вы – перерождение этого тертона, вам необходимо обладать обеими линиями, а потому я дам посвящение только вам» [64].

«Вот каким человеком был Кармей Кхенпо», – добавил Цикей Чоклинг, когда рассказал мне эту историю.

Если говорить о диспутах, Кармей Кхенпо мог быть достойным соперником даже Кхьенце Старшему [65]. Иногда в завершение философского спора Кармей Кхенпо разыгрывал из себя великого победителя, а Кхьенце делал вид, что очень горюет, как будто потерял что-то очень ценное. Кхьенце оплакивал своё поражение, притворяясь, что льёт слёзы, чем вызывал всеобщий смех.

Есть много историй о том, как Кхьенце Старший разгромил Кармей Кхенпо. Однажды Кхьенце даже швырнул в него торма, попав ему прямо в голову!

Такое представление, которое они устраивали, создавало впечатление, будто они просто не могут говорить друг с другом без того, чтобы не поспорить. Постороннему могло показаться, что они постоянно выискивают повод для ссоры. Но для тех, кто их хорошо знал, было ясно, что они используют эту игру, чтобы прояснить для понимания тонкие моменты, устранить препятствия и помочь продвижению по пути.