Юрий Винничук - Кнайпы Львова

Дом этот в 1900 г. купил для своей жены Марыли из Млодницких Вацлав Вольский, известный галицкий промышленник.

Хозяйка увидела назначение здания в том, чтобы оно стало прибежищем для молодых литераторов. Это было тихое, уютное место. Беата Обертинская — дочь Марыли — описала его так: «Дом этот лежал действительно вне мира. Со временем город подполз к нам так близко, что мы оказались в его центре. Весь дом находился на развилке двух сногсшибательно крутых улиц, Цитадельной и Калечей, которая называлась так не потому, что здесь ноги калечат, а по имени какого-то заслуженного львовского врача».

В салоне ежедневно собирались местные патриоты, ветераны восстания, интеллектуальная элита, студенты и художники, здесь даже возникла литературная группа «Планетники». Кроме дискуссий и декламаций, проходили также игры и забавы, на Рождество пелись хором коляды, во время зимних карнавалов неистовствовали танцы.

Из известных львовских писателей сюда наведывались поэты-классики Корнель Уэйский, Ян Каспрович и Леопольд Стафф, литературный критик Остап Ортвин, украинский и польский поэт и журналист Платон Костецкий, Мечислав Верига Даровский, известный романист и поэт, профессор университета Эдвард Порембович, романист и адвокат Станислав Антоний Мюллер, поэт Юзеф Руффер (1878–1940), ровесник Леопольда Стаффа, которого считали в те времена равным Стаффу, а за его необыкновенную доброту называли Санта Джузеппе.

После смерти в 1930 г. «поэтессы серебряных снов» салон пришел в упадок, хотя родители еще долго сохраняли своеобразную атмосферу дома и кабинет поэтессы. Появление на Засветье Стаффа стало началом группировки молодых поэтов, которые называли себя Планетниками; название произошло от персонажей славянского фольклора, умевших заклинать облака. Стафф покорил всех завсегдатаев салона и стал бывать там очень часто.

Завсегдатаи салона любили также общаться на свежем воздухе, в саду, восхищаясь красотой окружающей природы. Доставали бутерброды с маслом, какую-нибудь закуску, фрукты, ягоды и вино. Частенько выезжали в Карпаты. Притягивала их личность самой хозяйки, ее небудничная красота, оригинальный поэтический талант.

2

Салон Генрика Збежховского, куда любили приходить актеры, музыканты и художники, объединенный вокруг Станислава Василевского, находился в парке на Кайзервальде. Свою виллу популярный поэт и песенник получил в приданое от жены Ирины Подгородецкой, которая под псевдонимом Ина Задора пела песни своего мужа.

После 1912 г. это общество переместилось в ателье художников Бланки Рейс в центр города в дом на углу улиц Фредро и Батория. Чердак на пятом (когда-то четвертом) этаже гремел от пения, шума и игры на фортепьяно, на котором аккомпанировал жене Збежховский в бархатном пиджаке а-ля Монмартр. Именно там в 20-х годах родилось много стихов Геня, в том числе и о водке «Перла» к 15-летию фабрики Бачевского.

В межвоенное время отдельные семьи имели свои журфиксы (jours fixes), которые проходили в четко определенные дни и зачастую превращались в танцевальные вечера, которые завершались далеко за полночь.

Василий Лев вспоминал о львовской богеме в военное время: «Во время между двумя войнами каждый львовянин, в частности украинец, знал аптеку Терлецкого на Рынке (ныне аптека-музей. — Ю. В.), принадлежавшую к старейшим аптекам во Львове. Но не каждый знал владельца этой аптеки, человека солидного, делового, вежливого, честного, который каждого обслужил быстро и солидно, когда за аптекарским прилавком не было никого из фармацевтов. Еще меньше знали аптекаря Михаила Терлецкого как деятеля и мецената украинской культуры и друга поклонников украинских муз тогдашнего времени. Его дом на третьем этаже этого дома был открыт для каждого, кто нуждался в культурном развлечении и товарищеской встрече с художественным миром. Там, наверху, по субботам вечером сходилось общество, его можно было бы назвать украинской богемой между двумя войнами. Здесь литераторы, ученые, художники были постоянными гостями, здесь обменивались своими взглядами на политику, культуру, искусство, литературу, язык. Побывал здесь и Олександр Олесь, приехав из Праги. Привыкший к стакану пива в Праге, не мог все время задерживаться в гостеприимном доме Терлецких, где поселился, а выходил на «свежий» воздух в ресторан Вовка «Говерла» на Русской улице. Там родилась у него идея написать историю Украины в стихах. Следствием этого стала поэма «Прошлое Украины в песнях» или «Княжеские времена в Украине», напечатанная все же на средства М. Терлецкого. Появление на свет некоторых произведений Мыколы Голубца тоже обязано щедрой руке М. Терлецкого, который давал деньги, но не хотел, чтобы знали об этом люди. Между прочим, он также финансировал еженедельник «Воскресенье», за его деньги появилась «Пролегомена» Канта в украинском переводе и т. д.

Заходил туда Петро Холодный, который умел рассказывать интересные темы из художественной техники и любимого его предмета — химии.

Помню, как однажды вечером зашел в Терлецкие мастерские художник Иван Труш, принес и расставил в гостиной и комнате десять образов с одним только сюжетом: выкорчеванный пень в Брюховицком лесу. Художник ездил туда и осматривал корчевание леса. Один выкорчеванный пень привлек его внимание. Художник смотрел на него в разное время дня и года: и в результате имел десять картин, свойственных колористике и спокойствию Труша. Его объяснения к каждой картине, а потом рассказ о различных наблюдениях из мирового искусства (не без острой критики других художников) за столом во время ужина были настоящим симпозионом.

В доме Терлецких задерживался на время не один украинский деятель проездом из-за границы Здесь собирались также разные эмигранты, которые, покинув свои земли, занятые большевиками, и вырвавшись из разных польских лагерей, оседали в украинской среде.

А уж самые интересные были субботние богемские встречи. После ужина за хорошим вином начинались разговоры на различные темы. Почти вся тогдашняя стрелецкая богема сходилась здесь на развлечение при разговорах и, никуда не денешься, при картах. Верховодили «цивилы» — известный Базь Весоловский, шутник, рассказчик, и композитор Сясь Людкевич, который вне музыки с картами, казалось, света не видел. В доме Терлецких он тоже проявил больше внимания к картам, чем к музыке. В картах имел счастье. Обыгрывал общество, когда бы ни сел с ним к столу. Не удавалось ему лишь тогда, когда Роман Купчинский и Лёнь Лепкий, напевая разные песни на игре, намеренно начинали детонировать. Тогда музыкальное ухо Сяся не могло стерпеть «фальша», и он проигрывал. Так прерывалась игра. Сясь был сердит хотя бы на минутку, потому что сейчас же заслушался повествованием Янця Иванца о его военных приключениях на степной Украине и о каком-то барашке, который, словно чертик, являлся среди степи некоторым старшинам, предвещая неизбежное приключение. В этих рассказах секундировал ему врач Гаванский, называемый «Здруфцё», который тоже, как постоянный гость Терлецких, был несравнимый говорун.