Михаил Лазарев - Три кругосветных путешествия

С удовольствием уведомляю вас, что прибывший на Кронштадтский рейд корабль «Азов» примерной опрятностью и чистотой обращает на себя внимание.

С совершенным почтением и преданностью имею честь быть.

…Кампания наша началась довольно неприятно; мы вытерпели на море жестокий шторм от NW, так что нижние реи были спущены, к счастью, когда уж было погружено все; «Иезекииль» не поднял своих гребных судов и за то слишком дорого заплатил, потерял 3 человека и шлюпку…

Под парусами ничего не случилось примечательного, кроме того, что мы потеряли грот-марса-рей, и презабавно – в бом-брамсельный ветер, без волнения, днем; никто не знает истинной причины: я полагаю, что кто-нибудь прежде подымал марса-фал, надломил. Выхожу я с седьмого до первого на вахту сменить Шемана, спрашиваю, что сдачи. Он говорит, что шлюп отстает и он, по приказанию капитана, взял первый риф. Марса-фал был не очень туго поднят, я спрашиваю: больше ничего? В это время сломился грот-марса-рей, «А вот вам еще сдача!» – отвечает он. Но это послужило в пользу нашей дурной команде. Ветер вдруг начал свежать и скоро вогнал во все рифы, так что развело порядочное волнение. Однако ж мы довольно скоро исправили свое повреждение.

В Шкагераке [202]прихватил нас крепкий NW, мы зашли в Винго, и я оттуда успел съездить в Гетеборг; поступил [там] не хуже, чем в Лондоне, то есть, – издержал много денег. Не знаю, жалеть ли об них? Мне кажется, каждый морской офицер обязан поступать таким образом. Пробывши долгое время в море в беспрестанной деятельности, можно ли, ступивши на берег, отказать себе в чем-нибудь, что доставляет удовольствие? В Копенгагене за противным ветром простояли три дня. В Кронштадт пришли 19 сентября; застали эскадру на рейде и, простоявши с ней до 4 октября, втянулись в гавань, где у нас был государь. Корабль ему очень понравился. Он велел все строящиеся корабли отделывать по примеру «Азова». Вообще кампания наша кончилась очень приятно, не было никаких неудовольствий, и офицеры между собой были очень согласны. Надо послушать, любезный Миша, как все относятся об капитане [203], как все его любят! Право, такого капитана русский флот не имел, и ты на будущий год без всяких отговорок изволь переходить к нам в экипаж, и тогда с удовольствием моим ничто не в состоянии будет сравниться!.. Прощай [204].

…Корабль же «Азов»… тогда как сам окружен был неприятелем, много помог английскому адмиралу, который сражался с 80-пушечным кораблем, имевшим флаг Мухарем-бея, ибо когда сей последний по причине перебитого у него шпринга повернулся к «Азову» кормой, то 14 орудий немедленно были на сей предмет отделены с левой стороны и действовали около получаса с таким успехом, что разбили ему, так сказать, всю корму, и когда в констапельской и каюте оного сделался пожар и народ употреблял все усилия, чтобы погасить оный, то сильный же картечный огонь с «Азова» уничтожил сие намерение их, через что неприятельский корабль вскоре обнялся пламенем и, наконец, взорван был на воздух. Между тем, один из английских бригов, который много в сражении потерпел и потерял все якоря, был поспешно взят на бакштов капитаном Хрущевым, командиром фрегата «Константин» и через то сохранен был в продолжение целой ночи от всякого вреда, могущего с ним последовать…

К чести капитана Лазарева я должен всеподданнейше присовокупить, что строгая дисциплина, ежедневные учения по пушкам и порядок, в коем служители всегда содержались, были причиной и чему я совершенно обязан, что корабль «Азов» действовал с толиким успехом в поражении и истреблении неприятеля. Он сильным своим огнем потопил 2 огромных фрегата и корвет, сбил 80-пушечный корабль, который бросило на мель и на последок был взорван, истребил двухдечный фрегат, на коем главнокомандующий турецкого флота Тахир-паша имел свой флаг и который на другой день сгорел, имев по признанию самого паши из 600 человек своей команды до 500 убитых и раненых.

По достовернейшим сведениям оказалось, что из 60 военных судов, турецкий и египетский флот составлявших, остался только 1 фрегат и до 15 мелких судов, но и те в таком положении, что едва ли могут служить им с пользой и когда-либо идти в море. Оставшиеся сии суда легко было также истребить, не более как в 2 часа времени, но оставлены неприятелю из одного доказательства, что действие с нашей стороны было не наступательное, но оборонительное.

В продолжение кровопролитного сего сражения взорвало между судами соединенных эскадр 13 неприятельских больших судов и на другой день еще 18 разной величины; вообще потеря на турецко-египетском флоте должна быть чрезвычайна, и можно полагать, что погибло всего от 6 до 7 тыс. человек.

Корвет «Гремящий» в самом сражении не участвовал, будучи отряжен мною крейсировать при входе Наварина для наблюдения со стороны моря.

Производится начальник штаба командующего эскадрою и командир корабля «Азова» капитан 1 ранга Лазарев 2 за отличие, оказанное во время сражения при Наварине союзных российской, английской и французской эскадр противу турецко-египетского флота, в контр-адмиралы.

Письмо твое, любезный друг Алексей Антипович, получил и пока благодарю тебя за новое твое приветствие. Анну я имею и признаюсь тебе, что сверх всякого ожидания. Из Средиземного моря прийти ведь не великая мудрость. Разве, может быть, за то, что излишне упорствовал в исполнении полученного мною повеления, т. е. прибыть в Кронштадт к 1 мая непременно, и через то принужден был подвергнуть эскадру чрезвычайной опасности во льдах. Довольно странно, что лед сплотился большими глыбами от самого Дагерорта [205]вплоть до Готланда, и мы принуждены были пробиваться сквозь оный в бывшую тогда мрачную погоду при свежем ветре 50 миль с величайшими затруднениями; пройдя же Дагерорт, более льда в Финском заливе не видали.

Последствием сего было то, что каждый из кораблей потерял около 200 листов меди, а некоторые повредили и настоящую обшивку; я, впрочем, по совести, себя не виню. Когда что приказано, то ведь всякому хочется исполнить, несмотря на то, что главного-то хозяина они не спросили: как он расположит к тому времени льдами и ветрами? Противных ветров нам было много, и переход наш от Мальты до Кронштадта продолжался 59 дней, никуда не заходя, что также было согласно с повелением. Пример сей может, однако ж, лечь тяжело на будущих командиров эскадр, особенно ныне, ибо дела наши обслуживают не морские, а армейские и, можно сказать, совершенно не знающие сего дела…