Андрей Бородин - АКОНИТ 2018. Цикл 1, Оборот 3

Лишь к полудню следующего дня я пробудился — и не смог удержаться от сдавленного крика. Настя лежала рядом со мной, мёртвая, с посеревшим лицом, которое по какой-то дьявольской причине не выражало предсмертной агонии или борьбы. Странное дело, но я тотчас задумался о том, как бы спрятать тело, чтобы не быть пойманным за убийство. Совершенно не отдавая себе отчёта в том, что ещё недавно я души не чаял в любимой, я в течение непродолжительного времени составил отвратительный по своему замыслу план. Мне нужно было расчленить тело Насти на несколько кусков и разложить их по мусорным пакетам. Останки я решил захоронить в тайном месте, и для этого отлично подходил небольшой лес, расположенный в десяти минутах ходьбы от дома. Признаюсь, что гнусное злодейство далось мне легко. Я ни на секунду не задумывался о том, чтобы пойти в полицию и сознаться в преступлении. С наступлением ночи я, заблаговременно побросав останки в пакеты и захватив лопату, вышел на улицу и направился в лес.

Я старался передвигаться по неосвещённым закоулкам, дабы не привлекать излишнего внимания. Однако в моём сознании царило необъяснимое возбуждение, на лице безо всякой причины играла глуповатая улыбка, нервные смешки грозились вырваться и выдать меня с головой. Возможно, я хотел быть пойманным — все страдания, то и дело тяготившие моё существование, тогда прекратились бы. Думаю, некоторые тёмные, потаённые и грязные уголки подсознания должны оставаться непознанными навечно.

Постепенно меня поглотил безотчётный страх, не поддающийся рациональному объяснению. Я то и дело проверял содержимое пакетов, словно боялся не обнаружить там истерзанных останков Насти. Кроме того, какие-то необъяснимые, едва осознаваемые видения возникали у меня в голове, перепутанные, как кусочки огромной головоломки. Зловещая догадка мелькала где-то на самом краю моего разума, но я ещё не был к ней готов. Порочное возбуждение утихло, когда глубоко в лесной чаще я закопал под осиной расчленённый труп.

Домой я возвращался часов в шесть утра, погруженный в пространные размышления, совершенно не задумываясь о том, что мой облик мог пробудить в случайном встречном лишнее подозрение. Я не помню, остались ли у меня на одежде следы крови или грязи, выглядел ли я странно, бродя по городу с лопатой наперевес. Эти вопросы не волновали меня — я полностью находился во власти тревожного наваждения.

Оно не оставило меня и когда я добрался до дома. Он казался пустым, но что-то говорило мне — так было всегда. Необъяснимое волнение в тот день не ослабло, а только усилилось ближе к вечеру. Двенадцать часов кряду я провёл в тяжком раздумье, которое перешло в новую волну возбуждения, почти истерического. Я вскочил, поражённый вспышкой жуткого озарения, не готовый признаться в пугающем открытии. Мой взгляд судорожно перескакивал с предмета на предмет, оглядывая единственную комнату в квартире в поисках вещей, принадлежавших Насте. Довольно долгое время я переворачивал всё вверх дном, но тщетно: от моей любимой каким-то невообразимым, мистическим образом ничего не осталось. Казалось бы, только недавно я спотыкался об её туфли, обнаруживал её свитер в горе своих вещей! Ничего этого теперь не было. Тогда я стал искать наши фотографии, но и здесь всё было тщетно: фотоальбом канул в лету, на компьютере ничего не сохранилось. Усталый, замученный, озадаченный свалившейся на меня загадкой, я упал на диван и закрыл глаза, с упоением отдавая себя во власть тишины и забытья.

Когда я очнулся, ответ казался мне очевидным. Мои губы растянулись в довольной, неуместной улыбке, я сел за компьютер, и пальцы уверенно застучали по клавиатуре. На экране с невообразимой скоростью вырастал текст — вы наверняка его знаете, это моя первая публикация, которая прославила меня. Находясь во власти дьявольского вдохновения, я работал над черновым вариантом первого романа около недели. Всё это время я улыбался, понимая ту глубину шутки, которую сыграла со мной судьба. В конце концов, всякому писателю для того, чтобы создать стоящую книгу, нужна муза. Я так долго ждал прихода своей аониды, что мой рассудок смилостивился надо мной — и я встретил Настю. Остальное оказалось лишь делом времени — немного погодя, я раскрыл для себя свой истинный потенциал, до того дремавший. И Настя умерла. Вдохновлённый этим сюрреалистичным, непостижимым и жестоким злодейством, я создал величайшее из своих творений во имя великой цели — стать новым именем в литературе. Когда я закончил печатать и поставил последнюю точку, то вздрогнул от едва ощутимого касания несуществующих рук на моих плечах; чьи-то нежные, призрачные, знакомые губы тихонько поцеловали меня в щеку, а затем еле слышно промолвили:

— Это будет замечательная книга. Я горжусь тобой, дорогой.

Часто снился один и тот же сон.

Окно, задёрнутое зелёными шторами, скрывает Ответ. Надо сдвинуть шторы и узнать что за ними, на подоконнике. Там может оказаться что угодно, и не исключено, что на подоконнике сидит агент ФБР. О, эти проныры в чёрных костюмах — они повсюду. Везде суют свой нос.

Он не успевал сорвать покров с тайны, и просыпался сам, или его будила жена Энн.

И вопросы, вопросы. Например, как Ральф Кернан смог вернуться домой после стольких дней отсутствия? Он видит жену, родной дом, полный похотливых незнакомцев — ах, этот яростный взгляд — и картинку смывают бегущие строчки. Или отношения Говарда и Луизы. Есть над чем подумать.

Он не любил эти мыльные оперы вроде «Все любят Люси», а вот Энн с детьми от телевизора не отходили. Глотали сериалы, детективы, и шоу Эда Салливана.

И, чтобы ответить на один из вопросов, он пошёл на экскурсию.

Летний солнечный день на улицах Нью-Йорка. Гудят машины, мигают светофоры, и везде красные рекламы колы — пёстрая реальность. Он успел убедиться, насколько она обманчива, и какими волшебными красками расцветает, стоит только перед выходом под небо понюхать, покурить, закинуться.

Сегодня киностудия устроила день открытых дверей для поклонников сериала «Ее зовут любовь». Толпу запустили внутрь и повели по этажам. Гид показывал студии, где снимали тот или иной эпизод.

— А сейчас увидите, как снимают восьмую серию нового сезона! — провозгласила женщина. — Аманда Блейк и блистательный Джеймс Гарнер оставят вам свои автографы.

Толпа завизжала. В это момент он скользнул в боковой коридор…

Его взяли в зале сценаристов, посреди столиков, за которыми хмурые люди стучали по клавишам печатных машинок.