Андрей Бородин - АКОНИТ 2018. Цикл 1, Оборот 2

Вокруг нас на несколько миль простиралась тусклая пустошь без единой живой души, вдали чернел лес; и представьте себе, насколько чудным должен выглядеть силуэт любого человека на этом безрадостном фоне, а уж силуэт этого джентльмена, поверьте моему слову прирождённого акварелиста, выглядел вдвойне, нет, втройне чуднее. Его долговязая фигура настолько вопиюще контрастировала с окружающей нас хмурой прозой весенней природы, что я, ей-ей, несколько раз помигал, протёр глаза и ущипнул себя за руку со всей силы. Но, глядь — а он всё там же сидит и рукой своей длиннющей меня подзывает. Ну, я-то парень не робкого десятка, но всё же, господа, честное слово, немного струхнул тогда, однако от приглашения фейри отказываться не слишком-то вежливо, сами знаете. Так что делать нечего, обхватил я покрепче своё ружьё, призвал святого Патрика и святую Фиону на помощь, и подошёл, выбирая дорогу между кочек и прогалин, к эльфу и его импровизированному привалу.

— А вот мне не очень понятно, как это вы вывели, дорогой мой сумасброд, что перед вами непременно должен был оказаться фольклорный персонаж, а не самый обыкновенный представитель мистической молодёжи, — раздался надменный фальшивый тенор мистера Монтегю, как всегда старающегося досадить Снод-дервику при любой возможности, ибо у них были давние разногласия на почве политики — мистер Монтегю относил себя к вигам, а мистер Снод-дервик, соответственно, к тори.

— Закрой пасть, скотина! — крикнул на него, не поворачивая головы, похожий на древнего ящера мистер Сноддервик, брызнув желчной слюной. — И без тебя уже всё известно.

Ужаленный в самое естество, злопамятный тучный мистер Монтегю грозно хрыкнул, встал и громогласно удалился из комнаты. Раздался чей-то неодобрительный храп. Мистер Сноддервик что-то сердито буркнул вслед ушедшему, потом кашлянул, после похрустел шейными позвонками, затем костяшками пальцев и продолжал так:

— Так вот, господа дорогие. Что произошло далее.

— Да, что же, во имя Фауста? — взмолился один профессор средневековой латыни.

— А вот что. Подошёл я, значит, к этому дитя природы, хотел уже представиться, как тут над нами низко так прогудел аэроплан, разрывая туманный весенний воздух протяжным рёвом пропеллеров.

Вместо приветствия эльф указал пальцем на небо и спросил меня довольно учтиво на чистейшем валлийском:

— И давно они здесь летают, сэр? — с этими словами он поднёс к глазам бинокуляр и сосредоточенно стал настраивать фокус.

Я, сам чистокровный валлиец по бабке, недолго думая, поклонился, осенил себя крестным знамением и, подождав, пока мой новый знакомец закончит наблюдения за аэропланом, ответил, тщательно подбирая слова:

— Сэр, мы не представлены друг другу.

— Ах да! О, чёрт меня подери, какой же я болван. Простите меня великодушно, — расплылся эльф в ироничной улыбке; при этом глаза его оставались холодны и прозрачны, как вода в дождевом бочонке. — Можете меня звать Корнелиусом Ши Морнаухом. Я здесь не часто, вот приехал тётушек повидать.

Хотя его имя показалось мне несколько необычным, я виду не подал и только кивнул с почтением, после чего представился сам.

— Очень приятно, мистер Сноддервиик, — голос у моего нового знакомого и сам по себе был довольно оригинален — будто бы тональность и обертоника в его модуляциях постоянно плавали туда-сюда — но, тем не менее, я не стал особо придираться и сел на соседний пень.

— Так что вы мне скажете про эти шумы в небе? — напомнил мне Корнелиус. — Да, и к чему вы вспомнили про распятие того древневосточного философа-чудотворца?

— Э? Простите, я вас не очень понял, — в голове у меня, помнится, всё смешалось: запахи пробуждающейся после зимнего сна земли, вороньи крики вдалеке, затихающий гул аэроплана, Библия, древние ирландские саги и невесть что ещё. С неба опять заморосило.

Я собрался с мыслями, поглядел на гранёную бутыль виски «Олд Скот-тиш», потом на длинные руки и серебряные волосы эльфа и ответил ему, как ни в чём не бывало.

— Это аэроплан. Изобрели их лет пятьдесят тому назад, в Австрии вроде. У нас их заказывают себе в основном зажиточные спортсмены, бизнесмены и молодые баронеты-естествоиспытатели. На дворе сейчас тысяча девятьсот двадцать шестой год. Я сам не суеверный, но воспитан в христианской католической традиции, а вы, дорогой мой, самый натуральный эльф, только без обид, вот я и перекрестился по наитию.

Корнелиус Морнаух помолчал некоторое время, глядя вдаль бесстрастным лицом, а затем указанная часть его тела вновь приняла ироничное выражение. Он взял бутыль с виски и налил мне, а потом — и себе. Молча он протянул мне металлическую кружку, а когда я взял и собрался уже отхлебнуть, вдруг резво остановил меня:

— Стойте, дорогуша. Коли вы воспитаны в этой вашей христианской вере, вам должно же быть тогда вдомёк, что, во-первой, ни в коем случае нельзя смертному принимать приглашение от бессмертного, а если уж принял, то креститься и призывать всех святых тут уж и вконец бессмысленно, и, во-вторых, пить эльфийский алкоголь, тем самым разделяя трапезу с представителем нашего Славного Народца — уж совсем никудышное занятие для правоверного католика. А что, если это не виски, а сонное зелье — выпьете вы его, сударь, и очнётесь где-нибудь на дне этих болот, где, кстати, у моих тётушек прекрасное имение. Станете вы одним из наших или того хуже — простым прислужником, будете изо дня в день воду из одного кладезя в другой переливать, чай? Ну, что скажете?

И глядит на меня во все свои пронзительные глаза цвета зимнего пруда, да с хитрецой такой. Я тут и смекнул, что Корнелиус хочет меня заманить в какую-то логическую игру, потому сказал ему как есть:

— Ладно, сэр, не морочьте мне голову. Мы с вами оба джентльмены, разве что вы с причудами, коли сидите тут на болотах в марте-месяце без тёплого пальто и болотных сапог. До ближайшей деревни как до оазиса Амона в ливийской пустыне — от Каира (тут я, право, применил свою недюжинную географическую эрудицию). Только что с нами нет нескольких легионов царя Македонского. Да и погода ни к чёрту. Рекомендовал бы я вам накинуть… ну хоть мой плащ — у меня под ним тёплый свитер из козьей шерсти, если что.

— Да ну что вы, мне в самый раз, — вежливо отклонил предложение эльф.

— А виски, — продолжал я, — и раньше пили самого разного качества, и ничего нам с него не было. Верно, Лямбда?

Псина замахала хвостом и отрывисто гавкнула в знак согласия. Я же опорожнил свой жестяной кубок одним махом.

Виски оказался недурственным, даром, что «Олд Скоттиш» — обычно туда мешают всякую химическую бурду — только что больно крепкий, мне аж дыхание перехватило. Мистер Морнаух от души рассмеялся, да так оглушительно, что Тильда и Лямбда враз подскочили и забрехали. Корнелиус похлопал меня по спине, спазм отпустил, и ничего вокруг не изменилось.