Маргрит Стин - Отверженный дух

— Арнольд, — сказал я, когда дверь за нами закрылась, — скажи мне, кто эта ужасная женщина?

Я кивнул на портрет, едва различимый в полумраке: шел всего лишь четвертый час, но тучи, нависшие над самыми верхушками каштанов, затмили свет.

— А, так значит, ты ее помнишь?

— Я помню, как мы раскопали ее на чердаке, как разволновался твой отец, а сам ты невесть чему обрадовался.

Арнольд беззвучно рассмеялся.

— Ну да; потом я взял ее с собой в Оксфорд, а как-то ночью вздумал выкопать из могилы, но трупа не нашел. Да, это она, мисс Сьюилл, та самая женщина, которую в 1765 году казнили, обвинив в колдовстве.

— Но откуда ты это знаешь?

— Отец рассказал после смерти матери. В том вся и прелесть такой работы: роешься месяцами в архивах, собираешь крупицы, и вдруг — как снег на голову — потрясающая новость.

— Каким же образом портрет оказался у отца?

— Он просто переходил от поколения к поколению; думаю, кто-то приобрел его на распродаже имущества покойной. Все-таки портрет самой настоящей ведьмы — какая-никакая, а реликвия; поэтому мы стали искать и узнали все-таки имя автора, — он бережно снял портрет со стены. — Пару лет назад я подчистил тут кое-что, и вот — гляди-ка, проступили инициалы.

«Дж. К.» — да, буквы были видны отчетливо. В сумеречном освещении эти кляксы, пятна и линии окончательно перестали походить на портрет; это было просто какое-то издевательство, насмешка над художественным вкусом: любой здравомыслящий человек давно бы отправил эту гадость на помойку.

— Автора звали Кок; имя, между прочим, в этих местах известное. Парень этот несколько лет разъезжал тут на муле от дома к дому и клянчил заказы. Так что любое семейство, прослеживающее свои корни по меньшей мере до начала восемнадцатого века, может похвастаться «своим Коком»; все его портреты, надо сказать, похожи один на другой и различаются разве что степенью уродства. Истощив ресурсы местного рынка, наш герой двинулся покорять Среднюю Англию, да где-то там и сгинул. К счастью, здесь он успел оставить после себя прелюбопытнейший документ. Слушай, как душно здесь! Откроем окно.

Арнольд протянул мне холст в старой рамке, отворил ставни, и комната тотчас наполнилась слабым назойливым шорохом: это гравий шумел за окном под напором дождя.

— Произведение курьезнейшее: характеризует Кока как отъявленного сплетника. Он останавливался в гостинице — по ту сторону Блонфилда — там-то и забыл, наверное, свой блокнотик. Сюжет мемуаров незамысловат — сплошное перечисление заказов и заработков — но выдает в нем деловую хватку. Вообще, Кок обладал, судя по всему, личными качествами, редкими для заурядного служителя Музы.

Арнольд стал выдвигать ящики стола; все они доверху были набиты бумагами.

— Неужели у тебя и блокнот этот есть?

— Отец нашел его в лавке букиниста и тут же выслал мне. Вот, гляди; не берусь определить жанр: то ли дневник, то ли гроссбух, а скорее нечто среднее.

Я взял у него из рук потрепанную книжицу в шершавом кожаном переплете, насчитывавшую не более десятка страниц, и начал читать от того места, где остановился его палец.

«28 янв. Портр. миссис Кларк с реб. 12 шилл. Мало, потому как о реб. уговору не было. Но как сказала плат. вообще не б.»

Пробежав взглядом по строкам, я нашел, наконец, знакомое имя.

«7 февр. Некая миссис Сьюилл, дама с реб. но вроде без м. Тихий ужас и кто только польстился. Но мне-то что за дело, раз согл. на 20 шилл. хоть и сомн. давать не давать. Едва дорисовал до чего же противн. тетка. Но обошлась культурно и была довольна, я-то сам — не оч.»

— Интересно, знал ли что-нибудь Кок о дальнейшей судьбе своей «противн. тетки»? — заметил я, расшифровав, наконец, каракули; основная идея автора состояла, по-видимому, в том, чтобы как можно больше буковок вместить в каждую строчку.

— В том-то все и дело, что знал. Вот, смотри! — Арнольд вырвал у меня блокнот и перелистнул несколько страниц. — Читай здесь.

«Снова в Блонфилде. От добрых людей узнал про миссис А. С. — уж месяц как ее вздернули. Год назад получил от нее 20 шилл. Знал бы — не согл. и на 20 ф. Повесили без шуму, в амбаре, вернулись за телом — а ее уж и нету. Одни грешат на родичей, другие на дьявола, потому как дураку понятно, что ведьму надо огнем жечь. В округе паника, все боятся подходить к амбару. Младенца забрали муж с женой, кто такие — неизвестно, приехали на суд, а потом их след простыл. Услыхав сие, ужаснулся и хвалу воздал Господу за нынешнее здравие свое.»

— Сдать бы все это: портрет — в местный музей, блокнот — в библиотеку. Но старый библиотекарь ушел на покой, да и читатель теперь другой: интересуется все больше справочной и научной литературой. Тебе не кажется, Баффер, что если так пойдет и дальше, то к концу следующего десятилетия гуманитарные науки вообще выпадут из учебных программ?

Он взял у меня блокнот и, открыв ящик, засунул его куда-то под стопки чисто отпечатанных и аккуратно перевязанных машинописных листов.

— Жаль, что раньше не нашелся этот блокнотик. Для моего исследования была бы неоценимая вещь.

— Ты его так и не закончил?

— Был у отца один друг, который обещал все это напечатать. Но потом он умер, в издательство пришли новые люди, да и спрос на такую литературу упал. Вот они все, — он выдвинул один ящик, другой, — незаконченные произведения Арнольда Льюиса! В чем-то, я думаю, и небездарные. Конечно, давно бы я все это собрал да сжег, вот только все думаю: может быть, Доминик-Джон когда-нибудь прочтет смеха ради?..

— Будет свободное время — закончишь, обязательно закончишь. Давно ты в отпуске был?

Вопрос подействовал на Арнольда очень странно: он резко развернулся вдруг, кольнув меня острым, подозрительным взглядом.

— А что такое?

— Ничего, просто так спросил.

Он как бы опомнился; что-то пробормотал смущенно себе под нос.

— Да, я уж тут много лет сижу безвыездно. Разве что к кому-нибудь из клиентов вырвусь на уик-энд. Все-таки, знаешь, отпуск в Англии — дело дорогостоящее: платишь колоссальные деньги и ничего особенного, в общем-то, за них не получаешь. Кроме того, с трудом представляю себе, как будет жить в отеле Доминик-Джон. Правда, у Фабиенн есть друзья во Франции и в Швейцарии, они приглашали нас к себе на лето… Вот я и уговариваю жену съездить с ребенком: лето в горах — какая польза для здоровья!..

— Ну, а сам-то ты?

— Мне нельзя, — отрезал Арнольд, — отец этого не перенесет. Понимаешь, он слышит мой голос каждый вечер, и теперь уже у него выработалась в этом потребность. И потом, если вдруг с ним случится что-то, а меня не окажется рядом, я себе этого потом никогда не прощу.

— С континентом у нас превосходная связь.