Омар Суфи - Власть и страсть

Уже после этих фраз публике стало ясно, куда клонит профессор Фергюссон, и началось недовольное роптание.

— Конечно, я не могу оправдать то насилие, которое было совершено со стороны Леопольда Второго в Свободном Конго… с такой жестокостью надо бороться. И я тут буду в первых рядах с вами…

— Нам такой активист не нужен, — заявил сидящий в первых рядах высокий блондин, судя по акценту, немец.

Шульц тоже был недоволен, но Фергюссон настаивал на праве ответа. Однако больше и громче всех возмущающаяся госпожа Пратт и еще ряд женщин заставили замолчать британца, который, в конечном счете, вынужден был покинуть заседание.

После выступления пары ораторов, Шульц призвал принять конкретную программу действий. Главным предметом обсуждения стал Леопольд Второй и положение в так называемом Свободном Государстве Конго. Выступающий миссионер из Бельгии показал фотографии местного населения с отрезанными кистями рук. Миссионер далее утверждал, что в результате жестокой эксплуатации, болезней и убийств, население Конго сократилось на 13 миллионов.

Решено было собранные материалы о жестокостях в так называемом Свободном Государстве Конго предать широкой огласке. На заседании присутствовал ряд журналистов, в том числе, из Британского журнала «Punch», и они все с готовностью согласились способствовать этому.

Когда заседание было объявлено формально оконченным, белокурая девушка, которая привлекла внимание Роджера, стало собирать подписи для петиции. Когда она подошла к Роджеру, он робко спросил:

— Вы из Бельгии?

— Нет, из Германии. А вы?

— Я из Британии… Роджер Кларк.

— Очень приятно. Меня зовут Гертруда Шмидт.

— Вы помогаете бельгийцам, как понимаю. А могу спросить, что вы здесь делаете в Париже? Приехали на заседание кружка?

— Я учусь в Сорбонне.

— Ах вы — студентка?! Очень… интересно…

— А вы чем занимаетесь?

— Я… — Роджер несколько секунд обдумывал, стоит ли говорить про место работы. — Я… работаю в Британском посольстве…

Гертруда удивленно подняла брови, и Роджер поспешил сказать:

— Я здесь по просьбе моего хорошего приятеля Роджера Кейсмена.

— Вот как! Я им просто восхищаюсь! Хотела бы с ним познакомиться…

Роджер не знал, как продолжить разговор, и выпалил:

— Можно я вас провожу?

— Хм! А я пока никуда не собираюсь…

— Да, конечно…

Гертруда улыбнулась:

— Мне нужно собрать подписи и передать петицию вон тому джентльмену из Бельгии. Его зовут Дидье Жак и он является помощником Эмиля Вандервельде.

Роджер, конечно, слышал о Вандервельде — известном бельгийском политике-социалисте, возглавляющем Второй Интернационал.

— Вы слышали об Ассоциации по реформированию Конго? Я им помогаю…

— Я знаю, конечно. Мне, кстати, интересно, кто создал данный кружок «Защитников Африки» здесь в Париже.

— Бедствия в Африке не заканчиваются только в Конго… Этот кружок имеет цель заняться и другими проблемами…

— Я вижу, — несколько настороженно ответил Роджер. — А вы, случайно, поближе не знаете Герхарда Шульца? Он из Германии…

— Близко не знакома… Но можно же познакомиться прямо здесь и узнать поближе.

— Да, конечно.

Роджер не совсем понимал, почему он так замялся перед Гертрудой. Он и сам мог познакомиться с кем угодно. Ведь он же дипломат, и установление новых знакомств — это часть профессиональных навыков и обязанностей одновременно. Но после всех этих слов — полу-укоров, полу-насмешек, как Роджеру показалось, он решил продемонстрировать свои способности и ринулся на Герхарда Шульца. Последний говорил с Роджером очень любезно и стал интересоваться Роджером Кейсменом. Хотел наладить более тесные связи с ним. После непродолжительного разговора, в ходе которого Роджер пытался добыть как можно больше информации о Шульце, он стал подходить и к другим участником собрания, и, как это он умел делать, знакомился — то есть налаживал контакты.

Через полчаса к нему подошла Гертруда и несколько иронично сказала:

— Браво, я вижу, вы решили познакомиться со всеми членами клуба…

Тут уже Роджер, взяв такой же тон, ответил:

— Да. У меня это получается. Вам же нужна петиция… я, кстати, всем про нее сказал.

— Но подписи собираю я…

— Так вот, собирайте дальше. Они все согласны. Более того, у меня есть люди, с кем мы можем продолжить дело…

— Что вы имеете в виду?

— Надо поднять шуму… много шуму… Роджер Кейсмен будет доволен. Вон тот журналист из французского «Le Matin» — Жан дю Тей. Он будет писать статью про Конго и про нашу борьбу…

— Нашу? Вы тоже борец за права африканцев? — спросила с иронией Гертруда.

— Я могу обидеться… Не забывайте, что все это дело начал мой коллега Роджер Кейсмен. Один из зачинателей.

— Вы — правы, — согласилась Гертруда и мило улыбнулась.

После мероприятия Роджер все же навязал свое общество Гертруде, и она согласилась, чтобы он ее проводил до дома. Они шли по играющему в огнях Парижу, и Роджер впервые почувствовал в этом городе дыхание романтики. Романтических вечеров у него в Париже было немного, несмотря на славу города любви. Свободное время у Роджера опять-таки в основном было связано с дипломатической работой или, в крайнем случае, с чтением. Несмотря на то, что он оставался холостым, что в те времена в его возрасте, можно даже сказать, было неприличным и, по крайней мере, странным, флирта он не любил и мечтал встретить интересную девушку с определенными познаниями, а не просто домохозяйку.

Уже подходя до конечного пункта вечерней прогулки, Роджер обратил внимание на двух джентльменов. Его профессия требовала всегда быть внимательным — дипломатическая работа за границей, даже в дружественной стране, требовала бдительности. Он почувствовал, что двое мужчин уж как-то пристально на них глядели, а когда он присмотрелся к ним, они отвели взгляд в сторону и старались сделать вид, что непринужденно разговаривают.

— Гертруда, у вас есть поклонники?

— У меня? — удивилась она. Секунду позже она перешла на свой игривый тон и сказала: — Может, и есть.

— А я серьезно… Вы только не оглядывайтесь. Вон там стоят два джентльмена…

— Господи! Скрытых поклонников у меня точно нет. А кому я могу быть интересна?

— Ну, давайте я провожу вас до двери квартиры.

— Не думаю, что моя хозяйка будет в восторге! Она вообще считает, что приличная девушка не должна учиться, тем более, вдали от дома, за границей. Она все спрашивает меня — зачем девушке из Германии учиться в Париже?

— Тем не менее, она сдала вам комнату…

— Я думаю, что я убедила ее в своей серьезности и… приличии.

— Я постою здесь еще минут пять, а вы поднимитесь в свою комнату одна.