Михаил Скрябин - В тени зелёной беседки

— Ночь для этого и создана. А вид для нашей затеи самый лучший, — настаивал на своем Валерий.

— Да вас любой турист сшибёт с ног, — не успокаивался Юрий. — И поймают.

— А это что? — Борис похлопал по обрезу, спрятанному под курткой.

— Он у тебя разряжен. Небось по костру пэтэушников из двух стволов бабахнул.

Борис подозрительно глянул на Юрку, потом на обрез.

— Пошли, скоро рассветать начнет, — торопил Валерий.

— Подожди, проверю.

Борис вытащил обрез, переломил стволы. В одном действительно оказалась стреляная гильза. Заменив её патроном с пулей, снова позвал Юрку.

— Не пойду, — наотрез отказался тот. — Вы пьяные дураки.

— Что? Бунт? — Борис взял обрез за стволы, замахнулся.

— Пойдёшь?

— Не пойду.

— Пойдём одни. На что нам нужны трусы? — остановил Бориса Валерий.

— Отдай фонарик, — крикнул он Юрию. Борис стоял набычившись, вперив в Юрия тяжёлый пьяный взгляд. Потом, не говоря ни слова, повернулся и медленно пошёл к реке. Шёл он чересчур прямо, как ходит по одной доске пьяный, желая доказать, что он трезв. Чуть не плача, Юрий следил за неверным лучиком фонарика, прыгающим то вправо, то влево.

Сон прошел, и теперь Юра по-настоящему забеспокоился о товарищах. Спустился к реке, прислушался. Всплеск воды и приглушённая ругань подсказали, что удачно перейти по стволику опять не удалось. Юра нашел тропку и пошёл параллельным курсом. Луч фонарика на противоположном берегу двигался медленнее, и приходилось сдерживать шаг. Река в этом месте была узкой, от ребят его отделяло не более сорока метров. Было удивительно, что, несмотря на выпитую водку, двигались они совершенно бесшумно.

Может, и обойдётся? Конечно, в случае необходимости он придет им на помощь, но ввязываться в их нападение не собирается. Не захотели его слушать — пусть сами и расхлёбывают. У намеченной к ограблению палатки Юра спустился к самой воде и присел. На фоне начинающего светлеть неба она отчётливо выделялась, и все действия ребят будут смотреться отсюда, как из партера. Выйдя к палатке, Борис и Валерий залегли и стали прислушиваться.

Ничто не нарушало предрассветную тишину. Валерий подтолкнул Бориса: пора. Но тот продолжал лежать. Наконец, убедившись, что в палатке спят, он осторожно поднялся, на носках обошел вокруг и вернулся к Валерию. Наблюдая за их действиями, Юрий не мог различить их — так резко сегодня поменялись они ролями. Но, с другой стороны, в этом были и свои причины: Валерия торопила водка, Бориса вела к осторожности алчность. Во всяком случае, видя крадущегося Бориса, Юрий принял его за Валерку. Между тем Борис осторожно ощупывал стенки палатки. Наткнувшись на рюкзак, он поманил Валерия и пальцем показал, где резать, а сам с обрезом на изготовку встал у занавешенного входа. Валерий круговым взмахом ножа вырезал затрещавшую ткань и рванул к себе рюкзак. Но дыра оказалась мала, рюкзак не проходил. По всей видимости, чья-то голова свалилась с рюкзака — и испуганный женский голос спросил:

— Ты что, Валера?

Валерий опешил.

— Ничего, — сонно ответил мужской голос. И Валерий понял, что нарвался на тёзку.

— Как ничего? А кто же выдернул у меня рюкзак? И холодно стало. Ай, воры!

Будь Валерий трезвым, бросился бы бежать. Но сейчас крик только подзадорил. Он еще раз всадил нож в тугую ткань и дернул рюкзак. И тут чья-то рука ухватила его за запястье, крутанула и рванула на себя. Валерий взвыл от боли. В палатке всё ходило ходуном. Наконец послышался рёв Бориса:

— Ни с места, стрелять буду!

Тиски, охватившие Валеркину руку, чуть ослабли. Воспользовавшись этим, он просунул в дыру вторую руку с ножом и ударил им в темноту. По крику боли, по тому, что тиски разжались, понял: попал. Секунда — и он с рюкзаком в руке отскочил от палатки. И вовремя. В дыру просунулась растрепанная мужская голова. Ещё миг — и силы будут неравны. Животный страх обуял Валерия, и он что есть силы заорал:

— Да стреляй же!!!

Прогремевший выстрел оглушил. Голова втянулась назад в палатку. Валерий, подхватив рюкзак, бросился к реке. Борис бежал следом. Откуда ни возьмись, появился Юрка. С него струйками стекала вода.

— Держи! — Валерий бросил ему рюкзак. Подбежал Борис. В одной руке обрез, в другой гитара. Сзади слышались крики, плач. Появились огоньки. Весь берег зашевелился, как растревоженный муравейник. Кто-то уже бежал в их сторону. Борис сыпанул туда дробью. Бег прекратился.

— Вброд, здесь можно перейти, — потащил Валерия за руку Юрка. Борясь с сильным течением, пошли наперерез.

— Идите, я прикрою! — донёсся с берега крик Бориса. — Всех перебью!

— Подожди, надо забрать Борьку, а то наломает дров, — совершенно трезвым голосом сказал Валерий и повернул обратно.

— Обрез-то разряжен, — тихо сказал он Борису. Тот обмяк и покорно полез в воду. Он как-то враз так сдал, что Валерию и Юрке пришлось тащить его под руки. Их пока не преследовали. Во всяком случае шум и крики остались на том берегу. Выстрел Бориса остановил людей. Но и Валерий, и Юрий понимали, что это временно, что нужно уходить как можно дальше.

— Вы там того… не очень? — решился наконец Юрий задать волновавший его вопрос.

— Нет, я только одного ножом царапнул слегка по руке, — бодро ответил Валерий. Хотя у самого сердце было не на месте. Уж больно много шума поднялось, да и плач. Хорошо, если с перепугу.

— Ладно, если так, — с сомнением сказал Юрий.

— Так, так, — подхватив последнее слово, пьяно забормотал Борис.

Когда остановились на минутку передохнуть, Борис улёгся на землю и его никак было не поднять. Напрасно Валерий тряс, тёр ему уши, бил по щекам. Юрий устало наблюдал. Наступила апатия. Не хотелось ничего делать. Скорей бы конец, любой.

— Что будем делать? — скорей себе, чем Юрке, задал Валерий традиционный вопрос.

— Ждать, — с полным безразличием ответил Юрий.

— Чего?

— Когда придут и заберут.

— А ведь могут и побить, — нервно повел плечами Валерий.

— А ты как думал?

Больше говорить было не о чем.

— Ради чего хоть учинили шум? — после долгого молчания спросил Юрий, кивнув на рюкзак. Валерий развязал его, просунул руку. На траву упал женский купальный костюм, показавшийся чёрным в серой дымке наступившего рассвета. За ним полетел халат, махровое полотенце. Он взял рюкзак за углы и с остервенением встряхнул. На землю вывалился весь женский гардероб выходного дня.

— Какие же мы сволочи, если из-за бабских шмоток ещё кого-то пришили!

— Валера, а кто из вас стрелял? — тихо спросил Юрий. — Мне всё время казалось, что ты — это он, а он — это ты.

— А иди ты… — Лицо Валерия перекосилось. Его трясло противной, мелкой дрожью.

Итак, еще один разбой. Только на этот раз не с угрозой оружия, а с его прямым применением по назначению: Архипов ударил ножом человека и подстрекал Маркова стрелять. Выстрелы Маркова в палатку, а затем в преследовавших их людей представляют большую общественную опасность, чем выстрел в костёр при предыдущем разбое. Если Марков ни в кого не попал или кого-нибудь ранил, то с учетом конкретной обстановки его действия следует квалифицировать, помимо разбоя, ещё и как покушение на умышленное убийство из корыстных побуждений, совершённое способом, опасным для жизни многих людей.