Роман Назаров - Цветы не растут на плитах

Оля нервно разбрасывает по подоконнику свои листки, находит нужный. Я примащиваюсь в уголке окна, и она тут же садится рядом, прижимаясь бедром и плечом. Ее волосы близко-близко перед моими глазами, и я ловлю себя на мысли, что с трудом удерживаюсь, чтобы не коснуться их губами. Откидываю голову назад.

Мне нравится, что она считает меня своим другом, знает, что на меня всегда можно положиться, ее всегда тянет ко мне. И конечно, я не позволю себе ничего лишнего – ни сейчас, ни позже.

К тому моменту, когда из аудитории вышел первый отмаявшийся счастливчик, я уже ответил на все ее вопросы, мы немного поговорили о преподе (ей не нравился его нервный характер, я же считал, что профессор хоть и оригинальный тип, но на экзамене это не скажется – и вообще, сколько их таких уже было за четыре года!) и беседа начала буксовать. Увидев оживление у дверей, я соскользнул с подоконника и направился туда. Оля крикнула мне вслед: «Спасибо, Валь! Ни пуха!» Я обернулся, кивнул, потом спохватился и пробормотал: «К черту». Толпа, еще минуту назад притихшая и вздыхавшая в томящемся предчувствии, теперь гудела, обсуждая новости с фронта. Кто-то спешно исправлял тщательно выписанные шпаргалки. Я, не вмешиваясь в дебаты, быстро исчез за дверью…

Выйдя снова спустя полчаса, я медленно и тихо закрыл за собой дверь, сделал шаг вбок, прислонился спиной к стене и долго смотрел в потолок, опершись затылком на твердую и шершавую штукатурку. Не верилось, что – все. Так долго упираться… полгода упираться! – и вдруг не надо ничего делать. Теперь два месяца сам себе хозяин! Я почувствовал, как в груди нарастает волна, как запирает дыхание, потолок исчезает, а перед глазами голубое небо, ветер, руки невольно сжимаются в кулаки. Нет, я не выдержу так… И я прыгнул вверх и вперед, взмахнул руками и завопил на весь этаж: «Йо-хоу!» - а потом, смеясь от радости, полетел вниз по лестнице, не замечая ступенек, и опомнился только на трамвайной остановке. Кажется, кто-то в коридоре изумленно сказал: «Тихо, тихо, ты чего?»; все однокурсники повернулись в мою сторону; прохожие на улице оборачивались. А тема билета уже стала чем-то далеким, и я понял, что не вспомню ничего, пока не наступит сентябрь. Я поднял голову и с вызовом посмотрел на ожидающих трамвай. Я чувствовал их взгляды спиной, хотя теперь все смотрели куда-то в сторону. Мне удалось поймать на миг взгляд стоящей поблизости девушки, но она быстро отвела глаза.

Я прекрасно знал, что буду делать дальше. Дома никого, время еще раннее для июньского воскресенья – время сыграть в «привет соседям», а заодно, наконец, поймать кайф от любимой музыки: из-за сессии я по ней порядком соскучился. И начну, конечно, с Вебера. «Иисус Христос» - то, что надо, чтобы с утра обеспечить бабуле снизу и семейству сверху замечательное настроение. Я просто не понимал, какие могут возникнуть возражения против этого музыкального шедевра. Решено – «Иисус Христос – Суперзвезда».

От остановки до дома я почти бежал – впрочем, отметив по дороге, как приятна для взгляда свежая зелень, и успев взглянуть на часы. Полдесятого…

Однако, придя домой, я перестал торопиться. Нет, я поступил как настоящий гурман при виде накрытого стола – тянул удовольствие от предвкушения до конца, находя все новые и новые поводы отложить. Вскипятил чайник, позвонил Гене и Марине, открыл двери на балкон (я решил, что так звук будет естественнее), сполоснул лицо и руки и лишь тогда включил музыку, а потом некоторое время стоял перед открытой дверью балкона с закрытыми глазами, дожидаясь, пока на сквозняке высохнет кожа.

Я взялся за приборку, потому что за время сессии сильно запустил свою комнату. Под звуки музыки я двигался по комнате пританцовывая, и одновременно размышлял, на что бы потратить день, но так, чтобы с пользой, а не просто убить время.

Ну хорошо, завтра-то я пойду на озеро с Геной и Мариной. А сегодня? Сходить одному? Я не люблю ходить на пляж в одиночку – выглядишь какой-то белой вороной. Может, просто прогуляться по городу? Но целый день шататься – тошно станет. Я представил, как пойду по центральной пешеходной улице. Замечательно! Нарядные дома, красивые ухоженные витрины. Там невозможно быть в плохом настроении, поэтому идущие навстречу почти поголовно улыбаются. Улица удивительно красива. Особенно мне нравятся джаз-клуб, книжный магазин, где я так люблю проводить по часу и более, сквер консерватории за узорной фигурной решеткой, где почти всегда можно встретить знакомых музыкантов. Однако я редко хожу туда. Я инстинктивно зажимаюсь, чувствуя, как позорно тонок кошелек. И потому гораздо чаще гуляю по парку, где нет надобности притворяться, что ты не студент, а успешно стартовавший коммерсант.

Я сел на диван, грустно думая о том, что у моей будущей профессии есть свои недостатки, из-за которых тускнеет чистый образ. Я вспомнил, как мне предлагали работу два месяца назад. Оклад триста баксов с возможностью повышения. Но немедленно. А раз немедленно – наверное, ненадолго. Я тогда сказал: «Не раньше, чем закончу учебу». А хорошо бы сейчас… Деньги – это любимые вещи и излюбленный стиль жизни. Столь многого хочется. Я, в общем-то, аскет, не гонюсь за модой, но иногда почти схожу с ума, стоя перед витринами с книгами, яркими спортивными прилавками, облизываюсь на благородные бутылки с вином заманчиво-благородного цвета. А там свой дом, да и без машины временами очень грустно бывает. Если вот так сидеть, глядя в потолок, воображение успевает за каких-нибудь полчаса нарисовать десятки красивых картин.

Вот я в офисе, рядом приветливо мигает экраном первоклассный комп, который язык не поворачивается назвать «железом», на мне костюм на четыре пуговицы в тонкую, очень тонкую клетку. Знаете, я не люблю очень широких галстуков. Они сейчас, к тому же, такие дурацкие по расцветке. Я предпочитаю узенькие, с синим или зеленым узором. Сотовый телефон если использовать – то самый новый… Xperia… или iPad. Так, а что здесь делает ЭТО в короткой юбке и на шпильках?! Уберите, уберите, я не этого хочу в своих мечтах! Терпеть не могу начальников с секретаршами!

А вы знаете, как выбрать автомобиль при покупке? Я знаю. Хотя до автомобиля еще весьма далеко.

Кого-то я сам себе напоминаю… Пораженный внезапной мыслью, я вскочил и побежал к книжному шкафу. Где же оно? А, вот! Я полистал книгу с маленькой золотой аркой в углу. Нет, не здесь. Ах, да! Нашел. Книжка в мягком переплете, по старинке обернутая в газету и затрепанная – ее много читали. Эрих Мария Ремарк, «Возлюби ближнего своего». Когда-то она была одной из моих любимых, поэтому я быстро нашел искомое место. Вазер и Розенфельд. Я усмехнулся от этой грустной аналогии и снова уселся на диван, заложив руки за голову и глядя в окно.