Гор Пта - История в стиле хип-хоп

— Что ты здесь делаешь? Я велел тебе не переступать больше порог этого дома, — заявил он вместо приветствия.

— Здравствуй, отец. Как твои дела?

— Ты не ответил на вопрос. Зачем ты осквернил своим присутствием благодать этого жилища? — В оскорбительных словах звучала неподдельная ярость.

Миха гадал, что могло до такой степени накалить их отношения. Ганнибал тряхнул головой, будто призывая себя к спокойствию:

— Я пришел увидеться с тобой, отец. В конце концов, я ведь твой сын.

— Ты мне не сын. Своего сына я похоронил много лет назад.

Теперь Миха узнал выговор, который заметил раньше в речи женщины. У отца Ганнибала он был слышен сильнее. Оба говорили с ямайским акцентом: они постарались истребить его, но он не исчез до конца.

— Понимаю, — спокойно произнес в ответ Ганнибал, слабо отреагировав на резкое заявление отца. Они его и вправду похоронили: прямо перед собой, в стеклянной витрине, Миха увидел фото юного Ганнибала в рамке, а вокруг горели свечи: так их обычно зажигают в память об умерших.

— Я говорил тебе, что больше не торгую наркотиками, отец.

Так вот в чем дело. Значит, Ганнибал и вправду был наркоторговцем.

— Это хорошо. Мы рады за тебя. Но чем ты занимаешься теперь? — спросила миссис Скотт.

— Я пишу музыку.

— Ты называешь это музыкой, — презрительно усмехнулась она. Затем подняла палец вверх, вслушиваясь в звуки церковного гимна, не смолкавшего все это время: — Вот это музыка.

— Госпел. Что ж, с этим не поспоришь. — Ганнибал не удержался от сарказма. Он все еще старался проявлять уважение, но силы его были на исходе.

— Ты не ответил на мой вопрос. Зачем ты пришел? — настаивал отец.

— Ну что ж, я отвечу. Я пришел, потому что хочу увезти вас из этой дыры.

— И как же ты собираешься это сделать?

— Я много работал, отец, и добился успеха. Теперь я хочу купить вам новый дом. Где только пожелаете. Помню, вы всегда мечтали переехать во Флориду. Теперь у вас есть такая возможность.

— Мальчишка, ты, должно быть, сдурел, если думаешь, что я возьму твои грязные деньги.

— Я говорил вам, что больше не торгую наркотиками. Теперь я занимаюсь законным бизнесом.

Миха чувствовал напряжение в голосе Ганнибала: тот устал оправдываться, все время повторяя одно и тоже.

— Законный еще не означает праведный. У Бога свои законы, заявила мать. — Бог видит все твои поступки, Гевин. Нет никакой разницы: что продавать наркотики, что сочинять песни о продаже наркотиков.

— Что бы я ни делал, я не смогу стать хорошим в ваших глазах?

— Ты должен стать хорошим в глазах Иисуса, Гевин.

— Я-то думал, что христианство учит прощать.

— Без покаяния не может быть прощения, — отрезал мистер Скотт.

— Понимаю, отец. Но я прошу вас об одном. Мне невыносимо видеть, как вы живете. — Рэпер залез в карман и вытащил туго свернутые купюры. Хотя Ганнибал больше не торговал наркотиками, он все еще носил деньги так, как это делают наркодилеры. — Возьми их, отец.

— Парень, ты пропустил все мои слова мимо ушей, если теперь пытаешься нанести мне такое оскорбление?

— Какое же это оскорбление? Я пытаюсь позаботиться о вас. Разве в Библии не сказано: «почитайте отца и мать»?

— Так-то ты нас почитаешь? — спросила мать.

— Вот что я скажу, Гевин. Я слышал твои песни. — В первый раз в голосе отца не прозвучало оскорбительного презрения. — Я слышал твой голос и должен признать: в нем что-то есть. Ты имеешь талант, сын, у тебя дар убеждать и вдохновлять людей. С таким даром ты мог бы стать министром. — Ганнибал недоверчиво покачал головой. — Я должен кое-что тебе рассказать. Мы не решались заговорить об этом раньше, просто не осмеливались произносить такое вслух. Но я чувствую, что для тебя настало время узнать правду. Когда ты родился, твое лицо было покрыто пленкой. Такое нечасто случается, и доктора в один голос твердили, что это весьма странно. Слава Господу, ты был здоров, и тебя выписали из больницы в положенный срок. Но мы с матерью люди набожные и нуждались в духовном наставлении. Мы показали тебя медиуму, и тот, взглянув тебе в лицо, не смог скрыть своего испуга. Он сказал нам, что ты родился особенным и предназначение у тебя великое. Что умом ты превзойдешь всех политиков острова вместе взятых. Он сказал, что ты рожден стать великим, но ему неизвестно, принесешь ты в мир великое добро или великое зло. Он только знал, что ты родился в рубашке и тебя ждет великая судьба. И его пугала мысль, что ты можешь принести зло. Мы с матерью еще не раз ходили к медиумам, и все они в той или иной степени подтвердили слова своего предшественника. Перед нами стояла трудная задача: воспитать тебя так, чтобы ты принес людям великое добро. И Господь свидетель — мы старались изо всех сил. Но дьявол силен, и он поймал тебя в свои страшные сети. Когда мы поняли, что он завладел тобой окончательно, у нас не осталось выбора. Мы отпустили тебя. Ты талантлив, Гевин. В твоих словах заключается огромная сила и власть. Но ты используешь свой голос и дар, чтобы служить сатане. А в моем доме нет места слугам дьявола, даже если в них течет моя кровь. Поэтому для меня ты мертв, сын. И на этот раз прими всерьез мои слова: покинь этот дом и больше не возвращайся. Никогда.

— Мама, — Ганнибал ждал помилования от той, что выносила его в своей утробе.

— Делай то, что велит отец.

— Ну что ж.

Ганнибал взглянул на Миху, и оба медленно поднялись, с трудом отлепившись от полиэтилена на диване. Миха все это время хранил молчание. И перед тем как уйти, он не нашел других слов, кроме:

— Доброй ночи. Был рад познакомиться с вами.

— Дитя, я вижу по твоим глазам, что ты славный мальчик, у тебя добрая душа. Пожалей себя и не имей дел с этим отродьем, он принесет тебе одни несчастья. Я знаю, о чем говорю. Я ведь выносила его и после этого не решилась больше иметь детей, — сказала в ответ миссис Скотт.

Услышав слова жены, мистер Скотт слегка покачал головой. Его глаза выражали разочарование, которое он не высказал словами. Ганнибал, который столько времени сдерживался изо всех сил, не вытерпел: последняя капля переполнила чашу.

— Вот что я вам скажу. Да, я торговал наркотиками. Но вы оба куда хуже. Вы пострашнее наркоманов. Религия затуманила ваш разум сильнее любой наркоты. Вы погрязли в своих суевериях. И хуже всего то, что вы этого не видите. Вы похоронили меня? Что ж, теперь и я похороню вас. Не бойтесь, вы видите меня в последний раз. Меня тошнит от вас обоих. Вы правы только в одном. Я рожден быть великим. Я — зло? Мне смешно, когда я вижу страх в ваших глазах, глупые и жалкие старики.

— Я буду молиться за тебя, Гевин.

— Не смей этого делать, мать, — злобно зарычал он. — Я многого достиг без ваших молитв. Черт его знает, как ваши молитвы могут мне напакостить. Прощайте. Пойдем, брат. Здесь нет ни бога, ни благодати.