Станислав Вторушин - Такое короткое лето

— Ты уверен, что мне ее дадут? — спросил я.

— Нет, — сказал Гена, — но попробовать можно.

Он снял телефонную трубку и набрал номер ответственного секретаря редакции. По тону разговора я понял, что тратить деньги на незнакомого человека тот не соглашался. Они поговорили несколько минут и в конце концов мне показалось, что Гена уломал своего начальника. Подняв на меня глаза, он сказал:

— Завтра утром иди к нему. Получишь командировочное удостоверение и деньги на дорогу. Билет тебе заказали. Авиакасса на первом этаже редакции.

Он обхватил ладонями поясницу и откинулся в кресле.

Улан-Удэ оказался небольшим, уютным городком, окруженным рыжеватыми, выгоревшими на солнце сопками. Автобус, везший меня из аэропорта, прогромыхал по старенькому мосту через реку Селенгу и вскоре я оказался на центральной площади, главной достопримечательностью которой была ничем не примечательная гостиница «Байкал». Я смотрел на ее серое неказистое здание, не зная, с чего начать: заказывать номер и браться за телефонный аппарат, пытаясь найти следы Маши, или отправляться напрямую в Сосновку. Но я даже не знал, каким транспортом можно до нее добраться. Постояв в раздумье, я спросил у прохожего, где находится республиканская газета, и направился туда. Газетчики все знают, они помогут собрату в трудную минуту.

Редактор газеты сидел за письменным столом, на котором не было ни одной бумажки. На столе отсутствовал даже традиционный стаканчик с карандашами и ручками. У редактора было лицо измученного человека. Он поднял на меня усталые глаза и с нескрываемой скукой ждал моей первой фразы. Очевидно залетные гости, вроде меня, бывали у него часто и обращались с единственной просьбой: напечатать что-то из их работ и выдать авансом гонорар. Денег просить я не собирался, на дружбу набиваться тоже. Поэтому смотрел на редактора спокойно, даже пытался выжать из себя дежурную улыбку. Редактор положил руки на стол и спросил негромким, невыразительным голосом:

— Вы к нам надолго?

Я расценил вопрос, как проявление интереса к моей персоне и попросил разрешения сесть. Он кивнул на кресло.

— Все зависит от обстоятельств, — сказал я, усаживаясь в потертое, но удобное кресло. Ночь, проведенная в самолете, вымотала меня, я чувствовал себя разбитым. — Знаете пословицу: хороший совет дороже золота. Мне нужен ваш совет.

— Нет ничего легче, чем давать советы, — сказал редактор и на его лице словно отсвет фар в ночной комнате промелькнула осторожная улыбка.

— Мне надо сегодня добраться до деревни Сосновки. Я бы хотел, чтобы вы посоветовали, как лучше это сделать.

— Никогда не слышал о Сосновке, — признался редактор, наморщив лоб. Достал из стола небольшую книжечку, начал листать ее. Затем поднял телефонную трубку, набрал номер. Дождался ответа, спросил: — Николай Иванович, ты не знаешь такую деревню Сосновку? А как туда добраться?

Я напрягся, поняв, что редактору удалось отыскать дорогу к Машиной деревне. Он поговорил еще некоторое время, положил трубку и повернулся ко мне:

— Это недалеко от туристической базы Максимиха. Автобус ходит до нее один раз в два дня. Сосновки уже давно нет на карте. Это бывший леспромхозовский поселок. Леспромхоз ликвидировали лет двадцать назад.

— Сегодня я на автобус уже не успею? — спросил я.

— Сегодня его не было, — ответил редактор. — Он пойдет завтра.

— А другого транспорта нет? — спросил я.

— Только самолетом до Усть-Баргузина. А оттуда на попутных машинах. От Улан-Удэ до Максимихи триста километров, из них ни одного километра асфальта.

Я все понял, поэтому спросил:

— Как заказать билет на завтрашний автобус?

— Я сейчас это сделаю, — сказал редактор. Снял телефонную трубку и попросил кого-то оставить для меня место на завтрашний рейс.

Я поблагодарил редактора и поднялся с кресла.

— Заходите на обратном пути, — сказал он, не скрывая облегчения оттого, что встреча закончилась, и протянул руку. Мы попрощались словно старые добрые друзья и я вышел из кабинета.

Был нежаркий солнечный день уходящего лета. В такую пору в лесу летят блестящие на солнце в голубоватом воздухе паутинки и тенькают, перелетая с дерева на дерево, синицы. А в городе желтеет, но еще крепко держится на тополях огрубевшая листва. Я вдохнул ее горьковатый запах и, оглянувшись на здание редакции, направился в гостиницу.

Из головы все время не выходила Маша. Я задавал себе множество вопросов и не находил ответа ни на один из них. Успела она побывать в здешней больнице или нет? Зачем ее понесло в такую даль, если сейчас все делают практически в любом медицинском учреждении? В Москве их сотни, объявления об этом можно ежедневно прочитать в бегущей строке телевизора. Но дело не в этом. Я готов был отдать свою жизнь, только бы спасти жизнь своего ребенка. Я уже пережил немало событий, повидал много людей, познал дружбу и предательство, а у него все это было еще впереди. Жизнь каждого человека — огромный и неповторимый мир. И распорядиться ей может только Господь Бог. Он создал человека и лишь он вправе решать за него. Но в то же время меня не покидала и другая мысль. А что, если дело не в ребенке? Что, если все гораздо серьезнее?

Взяв номер в гостинице «Байкал», я лег на кровать и тут же провалился в нервный, тревожный сон. Сказывалась утомительная, бесконечно длинная ночь в самолете. Я то вздрагивал, открывая глаза и бессмысленно глядя на льющийся из окна свет угасающего дня, то снова впадал в забытье и проваливался в бездну. Не помню, как долго это длилось. Наконец, я открыл глаза и, сколько ни заставлял себя, не мог больше уснуть. Что-то тревожное поселилось в душу, я долго и сосредоточенно смотрел в потолок, пытаясь разгадать причину тревоги. Потом встал, прошелся несколько раз по комнате от стены до стены, снял телефонную трубку и позвонил в туристическое агентство. Спросил, пришел ли автобус с туристами из Максимихи? Мне ответили, что он будет примерно через час. Автобус останавливается у гостиницы «Байкал».

Я положил трубку и посмотрел в окно. Широкая площадь перед гостиницей была пуста. Лишь на противоположной ее стороне стояло несколько человек. Там находилась автобусная остановка. Но туристов скорее всего привезут не на остановку, а к крыльцу гостиницы.

Мне показалось, что я нашел ответ хотя бы на один из своих вопросов. Если Маша, прилетев в Улан-Удэ, поехала сразу в свою Сосновку, то возвратиться сюда она может только сегодня. Ведь не поедет же она за триста километров ради того, чтобы переночевать там одну ночь, а утром отправиться назад. Два-три дня ей надо наверняка побыть дома. Я могу встретить ее или сегодня у автобуса, или завтра в Сосновке. Разминуться мы не можем.