Светлана Кудряшова - Друзья с тобой: Повести

— Ладно, — буркнул Максим, — пусть красками. Но больше меня не просите. Больше не буду!

В это самое время явился помогать Максиму Лешка Кондратьев. Максим был сердит и заставил Лешку мыть кисточки и менять в блюдечках воду. Кондрату это не понравилось. Он сказал, что хочет рисовать, а не заниматься всякой чепухой.

— Делай, что велят, — прикрикнул Максим.

— Хоть одну букву дай покрасить, — клянчил Лешка.

Максим не удостоил его ответом. Тогда Кондратьев самовольно взял карандаш и начал рисовать Кремль.

— У вас в отряде все такие неслухи? — спросил Максим.

— Нет, — вздохнул Лешка, — половина тихих.

Максим улыбнулся, сказал, что Лешка за словом в карман не лезет, и взял в руки резинку. Симочка и Кондратьев затаили дыхание: неужели сотрет такой красивый Кремль?

Но Максим стирать его не стал, только подправил и велел Лешке раскрашивать.

Газета получилась великолепная. Симочка бурно радовалась.

— Так запомни, — повторил Максим, вытирая руки, — запомни: больше не проси. Больше рисовать не буду.

Лешка это запомнил и идти к строптивому Максиму отказался. Даже Симочка сомневалась в успехе. И, пожалуй, не зря: Максим и головы не поднял от книги, когда девочки вошли в комнату.

— Встань и поздоровайся с Таней, — приказала Симочка.

Максим встал, кивнул и снова уткнулся в книгу. Таня тоже кивнула и принялась пристально рассматривать рисунки, которыми была увешана вся стена над столом Максима. Симочка фыркнула: нашла время любоваться Максимкиными художествами!

Все молчали, но Симочка долго молчать не любила. Она решительно спросила, будет ли Таня разговаривать с Максимом.

— Буду… буду. Подожди.

Но Симочка ждать не хотела. Она взяла Таню за руку и подвела к брату:

— Разговаривайте! — приказала она. — Лешка ждет.

Максиму и Тане вдруг стало очень смешно. Они так весело смеялись, что не удержалась и Симочка, хотя смеяться‑то было не над чем.

Наконец Таня рассказала Максиму про рисование. Он задумался, молчит. Очень плохой у него характер, даже мама говорит, что он трудный человек.

И вот трудный человек неожиданно поворачивается к сестре:

— Слушай, председатель совета отряда, поклянись, что не полезешь в это дело!

Синие глаза председателя обиженно суживаются. А когда она лезла не в свое дело? У нее и без того нет времени, у нее…

— Знаем, знаем и тебя и твои дела, — перебивает Максим. —Таня, если Симка не будет командовать, то уж так и быть…

Симочка пожимает плечами. Пожалуйста, она больше не будет с братом даже разговаривать!

— Вот и хорошо, — улыбается Максим и с книжкой уходит из комнаты. Таня не успела его и поблагодарить.

— Не обращай на него внимания, — утешает ее Симочка. — Он у нас невоспитанный, — грустно вздыхает она.

— Вот это тепловозик! Скажи, Федя?

Восхищенными круглыми глазами Лешка взглянул на Федора. Тот оторвался от книги, мечтательно кивнул. Тепловоз действительно был великолепным. Несколько минут Федя вспоминал сегодняшнюю экскурсию на железную дорогу. Но сумерки за окнами стали густо–лиловыми, а к занятиям друзья только–только приступили. Федя встревожился: успеют ли они с Лешкой сегодня выучить все уроки? Он дал слово отцу, улетевшему на несколько дней, честно выполнять все задания.

— Пиши, — бросил он Кондратьеву и сам склонился над тетрадкой.

Но Лешка писать не мог. Как можно заниматься какими‑то упражнениями по грамматике, когда два часа назад он собственными глазами видел настоящий тепловоз! Он трогал всякие сложные приборы и рукоятки из меди, бронзы и никеля, с помощью которых управляется тепловоз, смотрел в широкое зеркальное окно кабины машиниста. Как хорошо все видно вокруг! Лешка приподнялся на носках и на минуту представил себя настоящим бывалым машинистом. Рука его твердо держит рукоять управления, его зоркие глаза впились в бесконечную даль…

«Вперед, водитель тепловоза Алексей Кондратьев! Вперед, путь открыт!»

И Алексей Кондратьев совсем позабыл, что он не машинист, а только четвероклассник Лешка. Он повернул ручку, и...

— Стоп, малыш! Отчаливай‑ка от управления! — строго сказал машинист товарищ Железнов. — Бедовый ты парнишка, — добавил он уже помягче.

Лешка отчалил, но обиделся на машиниста. «Малыш»! Какой он малыш, когда ему ровно одиннадцать с половиной лет! Он хотел сейчас же сообщить об этом товарищу Железнову, но его уже плотным кольцом окружили девчонки и благоговейно слушали, как надо управлять тепловозом. Лешке стало досадно, что машинист теряет время на девчонок. Что они там понимают?

Федя в это время пристально разглядывал приборы в сверкающих оправах и решал важный вопрос: что лучше — самолет, на котором летает его отец, или тепловоз?

Лешка тихонько ткнул Федю кулаком в бок.

— Видал? Я же говорил…

Собственно, он ничего определенного о тепловозах не говорил, потому что до последнего часа имел о них довольно смутное представление. Поэтому он закончил так:

— Я же говорил, что соберу для тепловоза лому больше всех! И бронзы тоже, и меди…

Федя, так и не решив, которая из двух машин лучше, сразу спросил:

— А где ты возьмешь медь и бронзу?

Федя не знал, где в этом городе можно найти лом.

Лешка, не задумываясь, ответил, что найдет хоть под землей, хоть на луне.

— Леш, — тихонько попросил Федя, — давай вместе собирать, а?

— Идет, — немедленно согласился Кондратьев. — Но ты и сам присматривайся, не зевай.

Тут Таня велела всем собираться домой, и Лешке так и не удалось поговорить с товарищем Железновым. Прямо с железной дороги Лешка хотел отправиться в дружину имени Матросова. Раз решили, нечего откладывать! Надо быстро собирать лом и получать тепловозы. Лешкино воображение уже рисовало тот желанный час, когда их отряд будет вручать железнодорожникам сверкающий новенький тепловоз. Впереди всех будет стоять Лешка. Именно ему пожмет руку этот самый товарищ Железнов, который сегодня так неудачно назвал Кондратьева малышом. Вдруг у Лешки мелькнула тревожная мысль: как быть с двойками, которых у него на сегодняшний день две — по арифметике и по истории? Не помешают ли они в деле с тепловозами? Но тут он вспомнил про Федора и успокоился. С Горевым не пропадешь, он обязательно поможет. Очень хорошо, что Федя приехал со своего Севера.

Однако ехать Кондратьеву куда бы то ни было, кроме дома, Таня не разрешила. Лешка напомнил ей, что он ответственный по сбору металла, но и это не помогло. Тогда он попробовал улизнуть, но Таня, оказывается, не спускала с него глаз и в конце концов взяла за руку, как маленького.

Пришлось идти домой, пообедать и затем пойти заниматься к Феде. Они сразу же горячо заговорили о приборах, виденных на тепловозе, поспорили о качестве бронзы, наконец Лешка под строжайшим секретом сообщил, что окончательно и бесповоротно решил стать машинистом. Федя в свою очередь поведал приятелю свои сомнения: что зсе‑таки лучше — самолет или тепловоз? На этот вопрос даже такой бывалый парень, как Лешка, затруднился дать точный ответ. И так как Николай Егорович был в полете, вопрос остался нерешенным. Скоро к друзьям подошла Тамара Аркадьевна и спросила, занимаются ли они или просто разговаривают.