Светлана Кудряшова - Друзья с тобой: Повести

— Занимаемся, — ответил Лешка и сообщил солидно: — Знаете, я ведь ответственный по лому!

Она скептически посмотрела па ответственного и велела учить уроки, а не болтать.

Лешка придвинулся поближе к Феде и стал переписывать упражнение по грамматике из его тетради в свою. Он очень старался, но все равно делал ошибки почти в каждой строчке.

— Хоть бы списывал правильно, — упрекнул Федя.

Тогда Лешка сложил свои тетрадки и решил пойти домой.

С грамматикой ничего не получается. Лучше уж он пойдет и поищет что‑нибудь для тепловоза. А задачи он завтра в школе у Феди перепишет.

— Ты допереписываешься, — проворчал Федя. Но Лешка сказал, что это в последний раз, что у Федора очень‑то не спишешь— сам же заставляет Лешку думать, думать… Но, так и быть, он теперь начнет думать и попытается решать задачи самостоятельно, но только с завтрашнего дня.

На другой день Кондратьев изнывал и томился — так медленно тянулись для него уроки. Уже весь отряд знал, что сразу после занятий он идет в дружину имени Александра Матросова. Да что там отряд! Знали об этом чрезвычайном событии и в 4 «Б», и в пятых, и в шестых классах. Короче говоря, знала вся дружина. Каждую перемену Лешка стоял окруженный ребятами и репетировал речь у матросовцев. Речь будет краткой и горячей. Девочки поглядывали на Кондратьева с уважением и советовали ему причесаться и вынуть руки из карманов мятых брюк. Симочка строго потребовала, чтобы Лешка выгладил галстук, потому что он опять носил его в кармане и галстук измялся. Но Кондратьев категорически отказался — ни о каком глаженье не может быть и речи, так как домой он заходить не собирается, и вообще пусть Симка от него отстанет и не портит настроение. В плохом настроении хорошей речи не скажешь. Симочка молча надела ему на шею свой галстук.

Когда закончились уроки, появилась Таня и заявила, что поедет с Кондратьевым — дело уж очень ответственное.

Лешка надулся, хотел плюнуть, но вспомнил, что в классе Анна Васильевна, и сдержался. Но от Тани отвернулся и сердито засопел.

Таня наклонилась к самому уху Лешки и зашептала:

— Леша, ты не обижайся. Ты все равно будешь самым главным. Я‑то просто так… для важности. Понимаешь?

Кондратьев не понимал. Надутый, как пузырь, он грозно морщил нос и кривил губы в пренебрежительной улыбке. Но Таня все шептала, поправляла Лешке воротничок, очищала мел с рукава его рубашки. Наконец Кондратьев не выдержал, улыбнулся, согласился и предложил взять с собой и Федора.

Надя Асафьева, которая почему‑то оказалась рядом, протянула:

— Ну уж нашел кого! Таня, возьмите лучше меня.

Но Лешка о Наде не хотел и слышать. Тогда он не поедет. Пусть едет одна Асафьева. Но только у нее ничего не получится, потому что только у Лешки есть в матросовской дружине знакомый парнишка.

Таня кое‑как успокоила Кондратьева и охотно согласилась взять с собой Федю.

Наконец послы отправились. Симочка их проводила, успев шепнуть Феде, чтобы он зашел к ней и все рассказал.

Пришла она домой задумчивая, села за стол, придвинула к себе небольшие настольные часы и стала ждать.

— Еще чего придумала? — осведомился брат.

— Жду, — коротко бросила Симочка.

— Кого?

— Федора.

— Кажется, ты, кроме Федора, уже никого не видишь!

— Всех вижу, — сердито возразила Симочка. — И тебя тоже.

— Очень рад, — ехидно усмехнулся Максим и ушел к себе.

Симочка еще повозилась с часами, походила по комнатам. Мамы не было дома, Симочка быстро соскучилась. Вдруг она подумала: не поискать ли в чулане старых железок? С осени она туда не заглядывала, и, наверно, там скопилось немало всякого добра. Она повеселела и немедленно отправилась к чулану, захватив с собой коробок со спичками — электричества там не было. Симочка бойко открыла дверь и… задержалась на пороге — что‑то очень темно. Она зажгла спичку. Из темноты показалась полка с керосиновой лампой, хранящейся на всякий случай, старые заржавленные коньки–снегурки, доставшиеся Симочке по наследству от Максима, и кипа прошлогодних газет.

Спичка погасла. Непроглядная тьма снова воцарилась в чулане. И Симочке вспомнилась мрачная пещера, в которой заблудились Том Сойер и Бекки. Несколько секунд она простояла в задумчивости, вспоминая это страшное приключение. Но так как конец был благополучным, она облегченно вздохнула и снова зажгла спичку. Она внимательно всматривалась в слабо освещенные дальние углы чулана. Ей не грозило заблудиться. Единственной опасностью для Симочки были мыши. Кроме брата и мамы, никто не знал, что она очень боится мышей. Всяких — и серых, и темных. Правда, в чулане уже давно никто не скребется и не шуршит старыми газетами. Симочка иногда подолгу стоит у дверей и прислушивается. Тишина… Наверно, в чулане уже и нет никаких мышей. А может, и есть. Мыши ведь очень хитрые. Они всегда замирают, когда слышат шорох. Они, конечно, думают, что это кот.

Симочка постояла и, набравшись мужества, сделала шаг вперед, держа горящую спичку в вытянутой руке. Тихо. Она шагнула еще, еще… Что‑то треснуло под ее ногой. Она выронила спичку и опрометью кинулась из чулана, споткнулась о порог, упала и заревела на весь дом. Прибежал встревоженный Максим, помог сестре подняться. Узнав, в чем дело, он прислонился к стенке и захохотал так, что слезы навернулись ему на глаза. Смущенная Симочка стояла рядом, вытирала передником мокрые щеки и нос и бормотала, что, кажется, видела в чулане крысу, большую, кусачую… Она жалобно посмотрела на брата и попросила его пойти с ней в чулан и поискать железных вещей. Максим наотрез отказался. Чего ради он будет пачкаться в пыли?

Он ушел, Симочка постояла, повздыхала и отправилась В кухню.

Скоро явился Федя. Симочка обрадовалась ему и велела немедленно все рассказывать по порядку. Федя начал рассказывать, но она ежесекундно его перебивала—бурно выражала то восторг, то возмущение. Тогда Федя неодобрительно посмотрел на нее и замолчал. Она поняла его взгляд, притихла. Федя медлил, и Симочка попросила вкрадчиво:

— Ну же, Федя… Я ведь молчу.

Оказалось, что Кондратьев едва не подрался со своим знакомым матросовцем. Пионеры встретили послов приветливо, внимательно выслушали Лешку и согласились без проволочек помочь отряду собирать железо, медь и даже бронзу. Но при условии, что их тоже возьмут на торжественную передачу тепловоза железнодорожникам. Матросовцы тоже хотят пожать руку машинисту тепловоза товарищу Железнову, о котором Кондрат успел много наговорить. Услышав такое требование, Лешка закричал:

— Ага! Привет! Это наш отряд придумал. Мы — самые главные!

— Ну и идите, собирайте одни, главные! — сказал Лешке знакомый пацан.

— Соберем, раз вы такие, — горячился Лешка. — Подумаешь!