Анар - Цейтнот

Раздался телефонный звонок. Фуад взглянул на часы: половина десятого. «Началось», — подумал он и взял трубку одного из четырех телефонов, стоящих на столе, — голубого.

— Мехтиев слушает… А, Джабир! Привет, привет. — Прикрыл ладонью трубку, спросил Михаила Моисеевича: — У вас ко мне все?

Михаил Моисеевич кашлянул:

— Есть еще один вопрос, Фуад Курбанович, личный. Но я зайду попозже. — Сложил документы в папку и вышел.

— Чем могу, Джабир? Всегда рад служить… — Зазвонил второй телефон, Фуад сказал в голубую трубку: — Извини, Джабир, минутку… — Взял белую трубку. — Мехтиев слушает… Так… Понял вас. Есть. — Положил белую трубку на аппарат. Нажал кнопку звонка на столе, вызывая Нелли. Сказал в голубую трубку: — Джабир, я слушаю… — Начал слушать. Вошла Нелли. Он, прикрыв ладонью трубку, сказал ей: — Закажите Сумгаит, Новрузова. — Нелли вышла. Сказал в трубку: — Не беспокойся, Джабир, я поручу, этим займутся. Позвоню тебе, счастливо. — Положил трубку.

Захрипел селектор, послышался голос Ахмеда Назара:

— Товарищ Мехтиев.

Слишком официально. Очевидно, начальник не один или разговаривает с кем-нибудь по телефону. Обычно он говорил ему: «Фуад» или «Фуад-муаллим», а если разговор шел по-русскии — «Фуад Курбанович».

— Да, слушаю вас.

— Доброе утро. Есть ответ от Воробьева?

— Доброе утро, Ахмед-муаллим. Я заказал Сумгаит, Новрузова. Жду.

Селектор выдал добродушный смешок:

— Значит, оба ждем.

— Понял вас, Ахмед-муаллим.

Селектор выключился. Фуад снял телефонную трубку, набрал номер:

— Григорян, барев ара, вонцес? [3] Здравствуй, как поживаешь? (арм.) Ну что ж ты, друг? Ты же давал слово: будет, будет… Когда? Меня вот уже с утра теребят. Прошу, займись лично! Действуй от моего имени. Так и передай Захиду… Ну, есть, пока… «Арарат» проиграл, а, кум?! Ха-ха-ха!.. — Положил трубку.

Вошла Нелли.

— Новрузова нет на месте, Фуад Курбанович. Я сказала, чтобы он позвонил вам, когда придет.

— Хорошо. — «Чертовски ей идет это зеленое платье! Интересно, встречается с кем-нибудь?.. Разумеется. Лицо какое! Фигура! В городе небось проходу не дают». — Вызовите ко мне начальника отдела кадров.

— Хорошо, сейчас. Еще, может быть, чаю?

— Нет, спасибо.

Сделал пометки в блокноте: «Сумгаит. Новрузов. Джабир. Племянник — Гаджиев Ага. Григорян. Пенсия».

Вошел начальник отдела кадров.

— Вызывали, товарищ Мехтиев?

— Да, товарищ Гусейнов. — В голосе стальные нотки. — Оформите приказ! — Заглянул в блокнот. — Гаджиев Ага. Сегодняшним числом. Сколько раз я могу повторять это вам?

— На испытательный срок?

— Да.

— Будет сделано.

Фуад снял трубку с зеленого аппарата (их внутреннего телефона), холодно бросил Гусейнову:

— Вы свободны. — Набрал трехзначный номер. — Сабир, браток, ну что там твои расчеты?.. Дорогой мой, завтра я не смогу… Не будет ни минуты свободной… Нет, нет, исключено! Я хотел посмотреть сегодня вечером дома… Не знаю, что ты думал, — я свое слово сказал, потом не обижайся на меня!.. Да, обязательно. Сегодня до пяти расчеты должны быть у меня на столе. И не надо шутить… — Жестко добавил: — Если так пойдет и дальше, нам будет трудно работать вместе. — И сразу же положил трубку.

Взглянул на часы: без десяти десять. Итак, в десять — планерка у Ахмеда Назара, в одиннадцать — летучка у него, затем — аэропорт, в четыре он должен быть на похоронах и сказать надгробное слово, вечером — открытие выставки. Михаилу Моисеевичу было поручено подготовить текст его вечернего выступления.

«Может, и надгробное слово тоже поручить ему, пусть набросает? Нет, нельзя. Нехорошо. Бедный Фуад Салахлы! Называл меня всегда „тезка“ или „Маленький Фуад“. Точнее, не всегда, а лишь до тех событий… Эх, жизнь, жизнь! Ничего, что-нибудь да скажу. Ведь у гроба не надо читать пространных лекций. А вот вечернее выступление — вещь серьезная. Михаил Моисеевич набросает черновик — отдам его Сабиру, пусть тоже почитает, подработает немного. Сабир не очень расторопный, но грамотный парень, ничего не скажешь — владеет пером…»

Фуад улыбнулся. Вспомнился забавный случай. Был сумасшедший день. Тысяча дел свалилась ему на голову, и все — срочные, неотложные. Он вызвал к себе тех, на кого мог положиться. Аврал. Так уж получилось, что он не смог даже сделать пометки у себя в блокноте, держал все дела в голове. Словом, вечный проклятый цейтнот!.. В этот момент Нелли принесла ему стакан чаю, на блюдце положила шоколадную конфету, в красивой обертке, московского производства. Чай был горячий, и шоколад растаял. Фуад испачкал пальцы, они стали липкими. Выйти бы помыть руки! Не было возможности. Кабинет его был полон вызванными Нелли людьми. Каждый получал задание и выходил. Когда все дела были распределены, выяснилось, что два сотрудника не «загружены». Они стояли перед столом Фуада, ждали.

— Все, — сказал Фуад, — вы свободны.

— А мы? А нам? — недоуменно спросил один. — Фуад-муаллим, может, что-нибудь?..

И тут вдруг Фуад позволил себе разрядиться шуткой:

— А вам поручаю: пойдете к себе в отдел — по дороге помойте за меня руки.

Голос Нелли прервал мысли Фуада:

— Фуад Курбанович, вас просят к телефону. Я сказала, вы заняты, но он говорит, вы ждете его звонка.

— Кто такой?

— Октай Мурадов.

— А, Октай… — Фуад вспомнил. — Хорошо, соедините. — Нелли вышла. Он взял трубку с черного аппарата. — Октай?.. Еще раз здравствуй! Клянусь тебе, через пять минут у Ахмеда Назаровича начинается совещание. Продлится не меньше часа. В одиннадцать — летучка у меня… Да, да, прозаседавшиеся… Это — про нас, про нас… И не говори… А в чем дело?.. Да, бедный Фуад Салахлы… Хорошо, подожди, дай подумать… — Умолк, заглянул в блокнот: «11.00 — летучка у меня. 12.10 — аэропорт». Продолжил: — Сделаем так, Октай: я закончу летучку на пять минут раньше, а в аэропорт выеду на пять минут позже. Касум наверстает в дороге… Мой шофер — Касум… Короче, мы можем встретиться только на десять минут. Приходи ровно без пяти двенадцать. Только прошу быть пунктуальным. Смотри! Мы, несчастные, живем по часам, по минутам. Итак, жду тебя… — Положил трубку.

Октай был у Фуада всего лишь раз. В этом самом кабинете. Тогда он тоже пришел по какому-то делу Фуада Салахлы. Фуад уже не помнит — по какому. Разумеется, сам Фуад Салахлы не мог прийти по своему делу, не снизошел бы. А узнал бы, что Октай хлопочет за него, запротестовал бы, был бы очень недоволен. Короче, Октай пришел втайне от Салахлы. Фуад, конечно, сделал все, что требовалось. Между тем, он уже много лет не поддерживал никаких отношений с Фуадом Салахлы. С тех самых пор… С Октаем тоже виделся крайне редко, встречались в официальных местах — на конференциях, выставках, обсуждениях. Боже, как он ревновал Эсмер к этому Октаю! А между ними, оказывается, ничего и не было. Оказывается, за Эсмер приударял другой. Судя по всему, Октай, как и он, лишь вздыхал по Эсмер. Джамал натянул им носы обоим. Ай да Джамал! Давно уже выяснилась необоснованность его, Фуада, ревности к Октаю, но там, в глубине души, что-то осталось, похожее на неприязнь. Октай тоже был с ним холоден уже много лет, однако на это были свои причины.