Б Травен - Сокровища Сьерра-Мадре. «Шкода» ZM 00-28

— Тогда у вас должна быть квитанция, — опять взялся за свое алькальд. — Квитанция, на которой проставлена цена и вид товара, не то сеньора Мотилина в любое время может затребовать ослов обратно — тавро-то ее.

— Никакой квитанции он не дал, — ответил Мигэль. — Не хотел, видно, оплачивать пошлины за торговую сделку.

— Ну, эти несколько сентаво вы и сами заплатили бы, чтобы получить бумагу о покупке, — сказал алькальд.

— Черт бы вас всех побрал. — Мигэль замахал кулаками. — Что вам вообще от нас надо? Мы мирно едем своей дорогой, а вы нас не пускаете. Мы пожалуемся губернатору!

— Нет, это уже чересчур, — алькальд улыбнулся. — Вы являетесь в нашу деревню и собираетесь продать ослов. Мы собираемся купить ослов и договариваемся о цене. Есть же у нас право узнать, чьи ослы и откуда? Не то завтра, к примеру, сюда придут солдаты и скажут, что мы — бандиты, что ослов мы у законных хозяев украли, а самих хозяев убили. И нас расстреляют.

Мигэль повернулся к своим приятелям и многозначительно на них посмотрел. Потом сказал:

— А теперь мы ослов продавать больше не хотим. Даже за десять песо. Теперь мы хотим продолжить свой путь.

— Но инструмент и шкуры вы все-таки могли бы продать, — закинул удочку алькальд.

Мигэль ненадолго задумался, и когда ему пришло на ум, что на шкурах-то и инструменте никакого тавра быть не может, сказал:

— Хорошо. Если вы хотите купить шкуры и инструмент… Как вы считаете? — обратился он к своим спутникам.

— Мы не против, — ответили те. — Обойдемся и без них.

— Это ведь вещи ваши? — спросил алькальд.

— Конечно, — сказал Мигэль.

— А почему американец не продал шкуры в Дуранго? Зачем вы таскаетесь с ними по дорогам?

— В Дуранго были низкие цены, мы хотели дождаться, когда они поднимутся.

Мигэль начал прохаживаться туда-сюда, насколько ему это позволяли собравшиеся вокруг индейцы.

— Американец пошел на поезд голым, что ли? — неожиданно повернул разговор алькальд.

— Это вы насчет чего? — Мигэль побледнел.

— На вас его сапоги, а на нем — его брюки. Почему же никто из вас не надел его рубашки, она была еще целая?

По сравнению с тем рваньем, что на вас, она была все равно что новая.

Мигэль промолчал.

— Так почему никто из вас ее не взял? — повторил алькальд. — Я могу сказать вам, почему вы этого не сделали.

Ни Мигэль, ни оба его дружка не стали дожидаться объяснений алькальда. Внезапно каждый из них набросился на стоявшего ближе всех индейца. Для тех это было настолько неожиданным, что они на какое-то мгновение растерялись. Бродяги прорвали круг и побежали что было сил по главной деревенской улице.

Алькальд сделал какой-то знак, и несколько мгновений спустя индейцы, вскочив на своих лошадей, с гиканьем поскакали за беглецами. Они даже не стали седлать лошадей, только накинули уздечки.

Бандиты недалеко убежали. Индейцы схватили их у одного из последних домов своей деревушки. Спеленав их лассо, потащили обратно на деревенскую площадь.

— Сейчас мы пойдем искать американца и спросим его, по какой цене он продал вам ослов. И за что это он подарил вам свои сапоги и брюки. И еще привезем рубашку, которая никому из вас не сгодилась.

Бродяг связали по всем правилам и оставили троих индейцев охранять их.

Остальные мужчины оседлали своих лошадей, уложили тортиллас в бархатные подсумки и отправились в путь. Среди них были и алькальд с Порфирио.

В этих местах вряд ли кто-нибудь сумеет путешествовать долгое время, не обратив на себя никакого внимания. Даже если он попытается объезжать стороной все селения и не сталкиваться с людьми, всегда найдутся глаза, которые его увидят. Сам он обычно не подозревает, что за ним наблюдают. Едущие ему навстречу свернут с дороги задолго до того, как он их увидит, схоронятся в кустах, дадут ему проехать мимо и выйдут не раньше, чем он исчезнет из виду. Его рассмотрят от и до, а он даже не догадается, что его наружность кому-то известна — с головы до пят — и что через несколько часов целая деревня узнает, как он выглядит и какой груз вез. Зоркие глаза следят за каждым движением и шагом чужака.

Всадники выбрали путь, по которому шел Доббс, а не тот, по которому к ним заявились бродяги. На лошадях, налегке, они уже к полудню оказались там, где Доббс остановился, чтобы передохнуть. Найти это место оказалось проще простого.

Двое индейцев проследили, куда ведут следы по дороге к городу. Но вскоре поняли, что это были только отдельные сбежавшие животные, которых потом завернули обратно.

И теперь для алькальда, чистокровного индейца, не составляло особого труда объяснить, что здесь произошло. Ослы разбежались — значит, ни у кого не было времени ими заняться. Выходит, здесь что-то случилось, и это до такой степени поразило тех, чьи следы вполне различимы, что они и не заметили, как ослы ушли. И происшествие было из ряда вон выходящим, иначе ослы не ушли бы все же так далеко.

Ни в том месте, где Доббс остановился в тени деревьев, ни там, где бродяги догнали ослов, ни дальше по дороге в Дуранго следов американца не обнаружили.

И так как никаких следов американца за пределами места стоянки не оказалось, сам он должен был быть где-то здесь. Закопали его не слишком глубоко, и следы замели не слишком тщательно; дождя тоже не было — вот индейцы и нашли могилу Доббса через несколько минут.

Алькальд всего секунду смотрел на труп, прежде чем проговорил:

— Мачете.

После этого индейцы стянули с туловища Доббса рубашку, которую передали алькальду, и снова закопали труп. Прежде чем засыпать могилу, которую они углубили, хотя, кроме мачете, ничего под рукой не оказалось, они еще постояли некоторое время с непокрытыми головами.

Большинство еще стояли перед могилой, когда алькальд подошел к ближайшему дереву. Срубил мачете ветку и разрубил на две части. Потом связал их так, чтобы получился крест, и ткнул в рыхлую землю над могилой.

На другой день индейцы вернулись в свою деревню. Алькальд показал молодежи и старикам рубашку. Увидев ее, все только пожали плечами.

Двое мужчин тем временем поскакали в ближайший участок конной земельной полиции. Примерно в полдень полицейские появились. Инспектор, осмотрев задержанных, сказал алькальду:

— За поимку одного из них обещана награда. По-моему, триста песо… или двести пятьдесят. Точно не знаю. Это бандит! У него на совести еще двое убитых. А двух других проходимцев я не знаю. Но награда за их поимку тоже причитается вам, сеньор, вам, Порфирио, и остальным мужчинам селения. Что вы намерены делать с ослами и багажом?

— Завтра утром доставим хозяевам, — ответил алькальд. — Я знаю, где они. Один из них доктор. Он гостит в селении по другую сторону горы. Мы хотим, чтобы он и в нашей деревне с неделю погостил. Когда он получит свои вещи, ему незачем будет так торопиться.