Адам Шафи Адам - Кули. Усадьба господина Фуада

Он приехал туда слишком рано, так что некоторое время ему пришлось бесцельно кружить по улицам, и лишь в девять часов он остановил машину у красивого старинного дворца в Дараджани. Здесь было многолюдно. У двери за столиком сидел молодой человек, вокруг которого толпились люди. Они делали денежные пожертвования, а молодой человек выписывал им квитанции. В дверях Фуад встретил хорошо одетого мужчину и поприветствовал его:

— Салам-алейкум!

— Алейкум-салам! Доброе утро!

— Доброе утро! — торопливо ответил Фуад. — Вы не видели господина Марджеби?

— Он только что был здесь, — сказал мужчина, оглядываясь вокруг. — Знаете что, поднимитесь-ка наверх. Может быть, он на втором этаже.

Перепрыгивая через несколько ступенек, Фуад бросился наверх. Там он спросил, где можно найти господина Марджеби, и через минуту уже входил в его кабинет.

Господин Марджеби сидел, уткнувшись носом в газету.

— Салам-алейкум! — поздоровался Фуад. Прошло некоторое время, прежде чем господин Марджеби оторвался от газеты и взглянул на вошедшего.

— A-а, сын господина Малика! — радостно воскликнул он.

Бросив газету на полированный стол, заложенный книгами, и откинувшись на спинку стула, он внимательно посмотрел на Фуада.

— Что скажешь, бин-Малик? Наконец-то решил проведать меня. Что ж, садись, — и господин Марджеби указал на стул.

— Спасибо, большое спасибо.

— Ну, как дела, бин-Малик? Что привело тебя ко мне?

— Я, господин Марджеби, пришел рассказать вам о том… главное, что… — Сначала Фуад мучительно подыскивал слова, но потом его будто прорвало: — Эти скоты!.. Извините меня за грубость, но я не могу их по-другому назвать, — так вот, они потеряли всякий стыд!

— О ком ты говоришь? — спросил господин Марджеби, рассеянно теребя галстук.

— Нет, я имею в виду не этих, как их там, революционеров. Вчера я встретил своего собственного батрака, который возвращался из города. Я думаю, он снюхался с городскими смутьянами. Вот так-то, господин Марджеби. Никто ничего не боится, даже эти жалкие батраки. Раньше они не осмелились бы и шагу ступить без моего разрешения. А теперь эта чернь требует равенства! Какого еще равенства они хотят? Даже на руке человека, созданного аллахом, пальцы разной длины.

— Послушай, бин-Малик, — начал успокаивать Фуада господин Марджеби, — не волнуйся. Недаром говорят: выше головы не прыгнешь. Те, кому предначертано быть внизу, никогда не будут наверху. Революционеры! Чего они хотят добиться? Хотят управлять страной? Но это им не по силам. — Говоря, господин Марджеби сам все больше распалялся. — Ты что, бин-Малик, думаешь, что англичане такие дураки, чтобы отдать власть в стране голодранцам? Десятого октября мы получаем независимость, и тогда, уж не сомневайся, мы, сторонники султана, прочно возьмем власть в свои руки.

Господин Марджеби перевел дух, улыбнулся и уже спокойным голосом сказал:

— А ты внес деньги в фонд празднования Дня независимости?

— Пока нет, но я обязательно внесу.

— Ну, ля-такхаф [37] Не бойся (араб.). , бин-Малик, иди домой. Главное — не волнуйся. А если увидишь, что кто-то из твоих батраков якшается с революционерами, гони его без всякой жалости.

— Спасибо, большое спасибо, господин Марджеби. Завтра я обязательно приеду и привезу деньги.

— Да-да, не забудь!

— Конечно, господин! Ну, фи амани ллах! [38] Да хранит вас аллах! (араб.).

Фуад ушел от господина Марджеби успокоенный.

На следующее утро Фуад был мрачнее тучи. Он готовился к разговору с Вуаи. Выйдя на улицу, он лицом к лицу столкнулся с Мконгве. Девушка несла охапку травы для коров. Окинув взглядом ее стройную фигуру, Фуад не смог удержаться, чтобы не заговорить с ней.

— Ты куда идешь? — сурово спросил он.

— А вы не видите, что я несу траву для скотины? Нетрудно догадаться, иду в коровник, — раздраженно ответила Мконгве. Ее сомнения относительно намерений Фуада окончательно рассеялись в ту ночь, когда он пытался вломиться в ее хижину.

— Что? Да как ты смеешь так со мной разговаривать! — взревел Фуад и протянул руку, чтобы схватить девушку, но она увернулась и бросилась наутек.

— Где этот ублюдок? — в ярости кричал Фуад, волком рыская по деревне. Крестьяне в страхе шарахались от него, недоумевая, кого он имеет в виду. А Фуаду не терпелось найти Вуаи, на котором он мог бы сорвать злость.

Вуаи в это время работал в поле. Услышав крик помещика, он сразу понял, в чем дело, но виду не подал. Он уже решил, что не будет ничего скрывать от хозяина, а расскажет ему все как есть и посмотрит, что тот сделает.

— Ах ты дрянь! Я тебя ищу, а ты!.. — закричал Фуад, увидев Вуаи. Тот опустил мотыгу и, распрямившись, без страха и волнения посмотрел на Фуада, молча ожидая, что он еще скажет. А Фуад продолжал кричать: — Позавчера я встретил тебя на дороге. Куда ты ходил?

— На митинг, — ответил Вуаи, даже и не подумав прибавить обычное по отношению к хозяину обращение «господин».

— На какой еще митинг? — грозно спросил Фуад.

— На митинг в Киджангвани.

Слово это было слишком хорошо известно Фуаду. Оно не сходило с языка не только у крестьян, но и у помещиков, которые произносили его с ненавистью. Фуад не раз слышал о Киджангвани и считал, что там живут одни бездельники и смутьяны, которые не хотят работать и потому бунтуют против своих господ.

— Ага! И ты революционером заделался! Пойди отнеси мотыгу на место и убирайся отсюда! И смотри не вздумай что-нибудь с собой прихватить!

Вуаи был готов к тому, что в один прекрасный день Фуад прогонит его. И вот это произошло. Не говоря ни слова, Вуаи повернулся и пошел прочь. А через некоторое время он уже шагал по знакомой дороге, ведущей из Коани в город.

Вуаи застал Мариджани в кабинете. Тот что-то быстро писал, перелистывал бумаги и снова брался за перо. Увидев Вуаи, Мариджани встал из-за стола и вышел к нему навстречу.

— Ну как дела? Все нормально? — спросил он, подавая товарищу руку и усаживая его.

— Как сказать. Фуад выгнал меня. Дела у него сейчас идут неважно, вот он и лютует. Помнишь, ты говорил мне, что Фуад хотел изнасиловать Мариам? Так вот теперь он начал приставать к другой своей батрачке, Мконгве. Однажды ночью попытался забраться к ней в дом. Ну, она в крик, собрались люди. — Вуаи перевел дух и встряхнул головой. — Если бы Фуад не подал голоса, его бы изрубили пангами на мелкие кусочки.

Вуаи говорил возбужденно, сильно жестикулируя.

— Я так и не понял, за что он выгнал тебя? — спросил Мариджани.

— Ну как же. Он встретил меня, когда я возвращался из города, а я ничего не стал скрывать и сказал, что был на революционном митинге.

— Что, прямо так и сказал?

— Да нет. Я сказал, что был на митинге в Киджангвани.