Андрей Демидов - Золотая лоция

– Сюда! Сюда! – Ужас наполнил душу Маргит, она рванулась прочь, чувствуя, что Вишена уже поднялся над телом Эрика и глядит ей в затылок.

В доме ярла Эймунда было всё ещё шумно, хотя кувшины давно опустели, жаркое превратилось в груду костей, а языки рассказчиков не ворочались от хмеля и усталости. Одни спали, уткнувшись лбом в доски столов, другие говорили громко и бессвязно, каждый о своём. Рагдай учил Йерана кидать монету так, чтоб она всегда падала на одну и ту же сторону. Рядом красный от натуги Свивельд уже в десятый раз сгибал и разгибал железный вертел. Ацур и Креп восхищённо смотрели на это и загибали пальцы. Сидящий напротив них Бертил, который должен был по спору получить кольцо Свивельда, если тому не удастся за двадцать раз сломать вертел, время от времени толкал локтем мальчика, что сидел рядом с ним и отчаянно зевал:

– Не спи, Ладри! Лучше сходи погляди, где Акара и Эрик. Что-то их давно нет.

– Иду, отец. – Ладри кивал, привставал, снова сонно плюхался на скамью и каждый раз после этого спрашивал: – А можно я тоже пойду с Вишеной на Рейн?

– Ладри, сходи погляди, где твои братья. Ты уже злишь меня! – Бертил ухватил его за ухо, но тут же выпустил и досадно поморщился. Свивельд всё же сломал вертел.

Бертил выложил на стол перед собой кулаки, похожие на молоты: на каждом пальце было массивное кольцо или перстень.

– Выбирай, Свивельд. Ты выиграл спор.

– Бери вон то, с головой змеи, на правом мизинце. Хорошее, редкое кольцо сирийской работы… – шепнул Свивельду Ацур, и тот согласно кивнул.

Бертил с трудом скрутил кольцо с пальца и бросил его через стол в раскрытую ладонь победителя, но тот, как и все, уже обернулся к двери.

– Убийство! – Маргит остановилась на пороге, растерзанная, безумная, злобная, как Валькирия. – Убийство, что вы сидите!

В наступившей тишине было слышно, как ударилось и покатилось по столу кольцо, не пойманное Свивельдом, как потом упало оно на земляной пол.

– Кто убит? – спросил Эймунд, очнувшись от дрёмы.

– Акара и Эрик, сыновья Бертила, мои братья.

– Кто убийца?

– Вишена Стреблянин из Страйборга, – Маргит потупила глаза, – он напал на меня, братья вступились, и вот…

– Это неправда! Быть того не может! – Рагдай вскочил и развёл руки, словно призывая всех в свидетели. – Вишена не мог этого сделать!

– Сядь, чужеземец. Здесь я хозяин. Это мои люди. Это мой дом. – Ярл Эймунд злобно скрипнул зубами. Пошатываясь, поднялся со своего высокого, похожего на трон сиденья. – Вот, значит, как получается! Ночь, забытая клятва дружбы, неуважение к хозяину, убийство!

Бертил с сыном и ещё двое воинов бросились на двор, но в дверях показался Эрик, волокущий на плече брата:

– Он напал на нас, когда мы вступились за честь сестры. Тяжело ранил Акару. Не знаю, выживет ли брат. После этого Вишена перелез через частокол у кузни и ушёл в лес, в сторону фиорда.

– Нападение произошло ночью. Это вдвойне нарушение закона. Эрик, ты должен отомстить. Убей его! – сказал Эймунд.

Маргит завыла, закусив губу, когда Эрик опустил брата на полати и все увидели страшную кровавую маску вместо лица. Люди ярла Эймунда стояли отдельно, люди Вишены – напротив. Их разделял стол и гнетущая тишина. Рагдай мягко отстранил Маргит и склонился над Акарой. Осмотрев его, он спокойно сказал:

– Я смогу через две недели поставить его на ноги, однако левого глаза не вернуть.

– Мы не нуждаемся в твоей помощи, склавянин. У нас есть свои врачеватели, – сказал ярл Эймунд. – Гости нарушили закон гостеприимства. Они должны уйти из By. Свеи и Йеран могут остаться. Мне жаль, что их появление совпало с этой кровью. Но клянусь богами, если люди Вишены попытаются укрыть, спрятать его, мы нападём и убьём всех. Завтра нас будет много. Эй, Имр, бери лошадь, скачи к Шлам-озеру, скажи, чтобы Хант немедленно шёл со всеми воинами сюда.

– Мы не хотим ссоры, Эймунд, – выступили вперёд Свивельд и Овар, – и мы знаем закон. Мы готовы заплатить богатый вергельд за своего конунга. Мы часто зимовали в By и ценим твоё гостеприимство.

Эймунд вопросительно покосился на Бертила, но тот был похож на разъярённого тролля.

– Нет, – мотнул Бертил седой головой, – только кровь. Только кровь! – повторил он. – Я тут ярл и лагман одновременно. Я знаю и говорю закон.

Свивельд пожал плечами, вздохнул:

– Что ж, мы идём на берег и с утра начинаем готовить ладью к отплытию.

– Я тоже ухожу, – сказал Йеран, – мне нужно идти в Тролльберг. Через неделю моя свадьба. Мы уйдём на рассвете.

Йеран, прощаясь, вышел, и все свеи последовали за ним.

Глядя, как люди Вишены, Рагдай, Креп и Ацур невесело покидают дом, Бертил подошёл к Эймунду:

– Они попытаются незаметно увезти Вишену. Перед отплытием надо осмотреть ладью. А сейчас нужно послать кого-нибудь к их дому у фиорда. Вишена может прийти туда.

– Отец, прошу, не убивайте его! – Маргит плакала, растирая слёзы по щекам. – Мне было хорошо с ним. И мы, наверное, сможем ещё быть счастливы. Пусть его воины уйдут. Он останется и женится на мне. О боги!

– Замолчи. Я жалею, что разрешил Эрику и Акаре устроить эту ловушку. – Лицо Бертила утратило свирепость, он был уже просто уставшим, огорчённым стариком. – Вишена был один, без оружия. Видимо, боги вступились за него. Не нужно мне было слушать тебя, дочь. Ладно, что сделано, то сделано. Ладри, ступай незаметно за воинами из Страйборга и проследи, не придёт ли Вишена на берег.

Мальчик с готовностью кивнул и выбежал на улицу. После жаркого, дымного воздуха очага, после стенаний Маргит, стонов Акары и слов, тяжёлых как камни, ночь обволокла его покоем. Тревожно озираясь по сторонам, Ладри видел умиротворяющий высокий небесный свод над головой, яркие звёзды, мерцающие белым и голубым свечением. Он ощущал величественную тишину, которая мягко бродила среди скал и высоких елей, окружающих By.

Миновав двор перед оружейной и костёр, около которого наготове сидели двое дружинников ярла Эймунда, мальчик свернул к воротам и увидел спины Рагдая, Ацура и Крепа. Дружинник уже начал закрывать за ними ворота, когда Ладри тихо окликнул его:

– Погоди, Дирк, выпусти меня.

– А-а… Ладри… Хорошо. За ними не мешает проследить, – ответил Дирк зевающим шёпотом и посторонился, – да хранят тебя боги.

Ладри двинулся вперёд бесшумно, избегая открытого пространства. Крался он рядом с тропой, отводя ветви рукой, и, не бросая, бережно возвращал их в прежнее положение. Даже если идущие впереди вдруг вздумали бы оглянуться, то они не увидели бы, как пляшут ветви в лунном свете, обозначая путь преследователя. Он ставил ногу как бы немного скользя, не сразу перенося на неё вес тела, не давая сухим сучьям под старой хвоей предательски треснуть. Он был готов замереть и стать тенью, если взлетит из кустов разбуженная им куропатка. Он крался, как зверь, и был так близко от идущих, что мог слышать голоса: