Андрей Демидов - Золотая лоция

– Полукорма сюда, – всё так же глядя в стену, повторил Стовов.

Полукорм не появлялся долго, и князь, разглядывая сучки на стене, уже стал терять терпение. Вдруг ему почудилось, что если он не поднимется в это утро, то назавтра у Стовграда всё будет по-старому. Ладьи, стоящие на воде Вожны, окажутся на берегу без мачт, а снасти и снеди исчезнут, и не будет похода, не будет и этой преждевременной весны… Спокойно, без спешки он встанет, съест миску творога с мёдом, велит седлать коней и поедет охотиться с соколом к Волзеву капищу или к Журчащему Крапу. А может, затеет там, у Журчащего Крапа, веселый бобровый гон, с присвистом и трещотками…

– Князь, я пришёл. Зачем звал? – послышался вкрадчивый голос, запахло жжёной паклей и смолой.

На дворе, за стеной, отчётливо заблеяли козы, заорала баба, срывая голос: «Пошли, пошли, поганцы! Рогатые!»

– Ну как, Полукорм, загнали сохатого? – Князь накрылся покрывалом с головой, ещё находясь в полудрёме. Ему представился ясный и тёплый день. Сын Часлав рядом на добром сильном коне, лось, обессилевший от ран, но всё ещё грозный противник, готовый броситься на всадников и рассечь их рогами. Затем мелькнуло метко брошенное Чаславом копьё под восхищённые крики челяди…

– Какого сохатого? – Стало слышно, как Полукорм растерянно сопит и чешется.

– Уж все на берегу, коней на ладьи заводят. И вот ещё… Вернулся Линь, тот, кого ты посылал в Дорогобуж, к Оре. С ним пришёл и сам Оря, с пятью десятками стреблян. Они на лодках, для похода с нами.

Стовов довольно хмыкнул, резко откинул покрывало и сел взъерошенный, в измятой льняной рубахе.

– Во как. По-моему, вышло. Не посмел стреблянский голова меня ослушаться. Пришёл. И воинов мне заодно привёл. Ишь, Оря, сын Малка…

– Ага. Оря как узнал, что ты идёшь с Рагдаем и Вишеной, так сразу и пришёл, – поддакнул Полукорм, не понимая, почему после этих слов у князя сузились глаза. – Поначалу Оря отказывался. Хорошо, что он с нами будет. А то ещё пожжёт Стовград или на Каменную Ладогу двинется. А так у нас на глазах…

Умиротворение князя сменилось яростью.

– Прочь! И на глаза мои не попадайся, убью!

Выскакивая в дверь, Полукорм услышал, как разбивается о стену кувшин и осыпаются горохом черенки. На дворе он столкнулся с Семиком.

– Ты что, Полукорм, лешака увидал?

– Нет, только сказал князю, что пришли стребляне. А он как заорёт: «Убью!!» Бешеный совсем…

Полукорм побежал к воротам. Тем временем на пороге избы показался босой Стовов, поигрывающий плетью. Он быстрым взглядом окинул своих воинов, улюлюкающих вслед Полукорму. Семик шагнул вперёд.

– Заходи в дом, рассказывай, что как. – Князь вошёл в избу.

Девушка-рабыня принесла воду.

– Рагна, а ты есть давай и рубаху праздничную. Живее.

Пока рабыня выставляла на стол козий сыр, свежие просяные лепёшки, мочёные грибы, клюкву, остатки вчерашнего жаркого, Семик поливал князю на руки.

– Утром сам оглядел все паруса, вёсла, всю бечеву ощупал. Слава Велесу, всё хорошее, ладное. Взяли два десятка кадок муки, по бочке клюквы и грибов, четыре туши солонины, семь десятков кос чеснока, да короб редьки, полсотни гусаков, три десятка несушек да десяток поросят живьём, четыре дойных козы…

– Сколько всего коней? – покряхтывая от ледяной воды, спросил Стовов.

– Всего по восемь на ладью, возьмём четыре с половиной десятка, – ответил Семик, ставя кувшин на лавку и подавая полотенце.

– Мало. Из двух с лишним сотен воев только полсотни всадников будет. – Князь вытер намокшую бороду и сел за стол, дёргая левым глазом. – Клянусь Даждьбогом, мало! – повторил он. – Может, потеснить людей-то, Семик?

– Да и так по два десятка воев на ладью пришлось. А полтески и вовсе по два с половиной десятка, – развёл тот руками.

– Садись. Поешь. – Стовов хлопнул ладонью по скамье рядом с собой. – Ладно, дело, считай, новое – лошадей на ладьях возить. То-то на ихней Одре подивятся. А полтески ничего, пожмутся.

– А почему дело новое? В позапрошлое лето дреговичи на Куяб ходили. Тоже коней везли.

– Так сколько от Пролодвы до Куяба [1] Куяб – по персидской географии X века (Гудуд ад Алэм) – древний центр русов на Верхней Волге. , а сколько от Тёмной Земли до Одры… Соображай про время… То, считай, переправа просто длинная была, а тут дальний поход. – Князь без особого аппетита раскусил грудь жареного перепела и начал с хрустом жевать, чавкая и роняя крошки. – Стребляне-то, что с Орей пришли, запас имеют? Или рассчитывали на нас?

– Нет. Своё взяли. Они на шести лодках. Люд крепкий. Охотники.

– И то ладно. Конь-то мой засёдлан? Ладно… А княжич где? – Запрокинув голову и смакуя молоко, князь скосил глаза на свои одежду и оружие, разложенные на полатях, при этом удовлетворённо заметил, что меч лежит остриём к выходу. – Хорошо. Правильно лежит…

Князь облачился быстро: поверх той рубахи, в которой спал, надел ещё одну, белоснежную, шёлковую, с вышитым воротом, затем тонкую войлочную накидку до пояса и наконец кольчугу до колен, с подрезом спереди и сзади, чтоб можно было удобно сидеть в седле. Рукава кольчуги были по локоть и заканчивались рядом квадратных железных чешуек. Такими же небольшими пластинами был отделан ворот и низ кольчуги. Подпоясался наборным поясом, заткнул за него широкий, длинный нож с резной костяной рукояткой, навесил тяжёлый меч в красных кожаных ножнах. На плечи надел багряный парчовый плащ, подарок Водополка Тёмного, а на голову – железную шапку с полумаской. Плотно пригнанные пластины шапки были украшены тонкой гравировкой: рогатые лоси, ноги которых обвивали многоголовые змеи. На лосиных рогах, касаясь друг друга распростёртыми крыльями, сидели соколы.

Клювы птиц были раскрыты к макушке шапки, из середины которой расходились волнообразные лучи солнца. Полумаска была ровной, с круглыми прорезями для глаз. Её наносник заканчивался у подбородка остриём, похожим на наконечник стрелы.

Князь поправил золотую бляху, скрепляющую на левом плече концы плаща, взял в руку булаву и тяжело шагнул к двери. Семик последовал за ним, неся красный княжеский щит с медведеголовой птицей. У самого порога Стовов обернулся к рабыне, которая глядела на красавца-князя:

– Слушай, Рагна. Если вернусь из похода живым, отпущу тебя на волю. Клянусь Даждьбогом. Молись за меня своим чудинским богам. А если у тебя к тому времени сын родится, он будет мой, княжеский сын. Прощай, Рагна.

Девушка уронила лицо в свой локоть и вдруг зарыдала, то ли от счастья, то ли от горя. Длинные соломенные волосы её, рассыпавшиеся по плечам, вздрагивали и змеились, как струи водопада. Стовов и Семик, не обращая внимания на плач рабыни, вышли на двор.

– Ломонос, бери княжеский стяг, – сказал Семик и повернулся к Стовову: – Ты б, князь, дозволил Кирику жениться на этой Рагне. Неплохой он сокольничий, да и верен тебе. Не сегодня конечно, потом.