Олег Мазурин - Стрелы для хана, или Богуслав из Китежа

– Но…

– Это мое последнее слово, храбрый витязь и больше я ничего не скажу

вам! Прощайте!

– Добро, великий старец, я передам твою просьбу Юрию

Всеволодовичу и привезу тебе весть о его решении! – пообещал витязь.

Милонег кивнул, склонился в три погибели и зашел в дом. Дверь за

ним затворилась. А Богуслав со своими братьями и верными воинами поехал

обратной дорогой в Китеж.

По приезду в княжескую резиденцию между Богуславом и Юрием

Всеволодовичем состоялся тайный разговор.

– Я нашел волхва и разговаривал с ним, – доложил витязь.

– И какие успехи? – поинтересовался правитель.

– Княже, он обещал, что спасет Китеж и всех нас, но выставил тебе

одно условие.

– Какое-такое условие? – недобро нахмурился князь: он не любил когда

ему перечили или выдвигали какие-либо требования.

– Ежели он поможет тебе, княже, то ты тогда не станешь более

притеснять волхвов во Владимиро-Суздальской земле. Вот его условие.

Юрий Всеволодович "взорвался":

– Я не могу ничего обещать оному чародею! Его братья и сестры –

еретики, язычники, отступники! И я их должен уничтожать! Так поступал

мой батюшка – Всеволод Большое Гнездо, дед – Юрий Долгорукий, моя дядя

– Андрей Боголюбский… так и я буду поступать всегда. Об том я не желаю

никаких речей слушать! Не желаю!.. Ах, этот подлый колдун, дорого же он

запросил за наше спасение!

Богуслав помрачнел и задал правителю прямой вопрос:

– Так что ему передать, великий князь? Каков твой ответ?.. Я слово

дал, что я сегодня привезу ему отклик правителя…

Юрий Всеволодович поморщил лоб и крепко задумался… Прошла

минута – и его гневный пыл угас. Религиозная война это одно, а спасение

целого города и жизней дружинников и горожан – это другое. В этом деле

его княжеская гордыня ни к чему хорошему не приведет. Выходит, нужно

ему, великому князю Владимирскому, унять свое высокомерие и соглашаться

с условиями проклятого кудесника. А куда деваться? Договор с колдуном –

это единственный шанс спасти Китеж и своих поданных от неумолимо

надвигающейся беды.

– А впрочем, волхвов осталось не бог весть сколько, зело мало, и

хоронятся в непроходимых лесах, – уже миролюбиво начал Юрий

Всеволодович. – Тем паче они вскорости сами повымрут, ведь вера наша

христианская сильнее их языческой. А идолы их нечета нашим иконам и

нательным крестам. И по силе воздействия и по чудесному спасению…

Лады, пущай будет по его прощению. Уступить в малом – не значит

окончательно сдаться. Я радею за спасение всех людей христианских, войска

своего и града и за это я готов на греховный сговор с чародеем. Уповаю на

то, что Господь меня простит.

Богуслав обрадовался.

– Вот и славно, княже! Всевышний по достоинству оценит твое

радение к православному народу… Поскачу тогда я скорее к Милонегу,

передам ему весть нужную. Будем надеяться, что он нас спасет.

– На бога надейся, а сам не плошай, – горько усмехнулся Юрий

Всеволодович. – Ежели никто не поможет нам супротив Батыя, биться будет

сами. Еще остры наши копья да стрелы, не заржавели пока наши мечи

булатные! Еще сильны руки наши, да зорки очи! А в душе нашей горит дух

победителя и ненависть к врагам. И мы непременно их разобьем!

– Разобьем, княже, разобьем.

… Богуслав не замедлил явиться к Милонегу и передать ему в

точности ответ Юрия Всеволодовича. Колдун, внимательно выслушав

приятную для него весть, удовлетворительно кивнул.

– Скажи великому князю, что я сдержу свое слово. Не дам я

супостатам, татарам поганым да их приспешникам, захватить Большой

Китеж. Пущай великий князь и народ будут спокойны за себя и за град.

Ступай с миром, княжеский ратник.

– И тебе всех благ, мудрый старец! – не замедлил отозваться витязь.

– Тебе тоже! Пусть тебе бережет мой покровитель Светич!

Богуслав ускакал. Милонег вышел к капищу, помолился своим

идолам, а затем, подняв руки к небу, стал заклинать громким голосом силы

природы:

– Оттай, разверзнись жижа болотная! Открой свой зев тинный,

глубокий и зловонный, да поглоти врагов наших! Всех до единого! А ты,

сосновый лес, завали супостатов своим могучими стволами! Не дайте пройти

ворогам к Китежу! Не да им учинить злодеяния над его жителями! Да

сбереги князя и его дружину!..

После этих слов темное небо стало еще темнее, задул сильный ветер, и

закачались мохнатые лапы елей и сосен. Природа откликнулась на зов

человека.

***

На одном из лесистых заволжских холмов находилась ставка самого

великого Батухана. В центре – огромный белый шатер на громадной повозке

с шестью здоровенными деревянными колесами и запряженный в ряд

восьмью сильными и отборными белыми быками. Рядом с шатром был

разложен огромный костер.

Сам Батухан, подбоченись, сидел на белом рослом коне. На голове хана

красовался позолоченный шлем с нащечниками, отделанный снаружи

соболиным мехом с конским белым хвостом на конце. Одет Батухан был в

длинный теплый халат, богато расшитый золотыми и серебреными узорами и

с белыми полосками по краям подола. Поверх халата был металлический

панцирь с наплечниками с насечками из золота и серебра. Великий хан

любил покрасоваться перед своими начальниками, а особенно перед

простыми воинами. Он любил, когда его боготворили.

За Батуханом находились нарядно одетые полководцы, царевичи, ханы,

родственники и другие его приближенные. В том числе темники. Под знатью

и военачальниками были отличные рослые кони с дорогой сбруей,

отделанной золотом. Некоторые всадники были в кольчугах, другие в

блестящих панцирях.

Заметной фигурой среди всей этой пестрой толпы был великий и

доселе непревзойденный полководец Субедей – творец громких побед,

приписываемых многими летописцами Чингисхану и Батухану. Сутулый,

полный, но крепкий как дуб, с черной повязкой на одном глазу он сидел на

низкорослом и мощном коне, способном выдержать и не такое грузное тело.

Полководец был в простом одеянии и простом шлеме с лисьим хвостом. Он

как всегда был спокоен и хладнокровен. С ним были его сыновья: Кукуджу –

тысячник правого крыла войска и Урянхатай.

Батухана сопровождала личная гвардия – отборная сотня лучших

тяжеловооруженных монгольских воинов. Их кони были защищены

металлическими пластинами, от головы до хвоста. На передних ногах

жеребцов были стальные поножи.

К Батухану прибыл напуганный и ошеломленный предводитель

разведывательного отряда. Он запричитал:

– О, Саин-хан, не иначе этот проделки злых духов! Они творят такое!..