Хантер Томпсон - Ангелы Ада

Стоит хорошенько подумать над причиной такой широкой популярности Ангелов. Имея на руках достаточно убедительные доказательства, они предполагают, что от тех людей, которые стоят у руля управления обществом, для мотоциклистов-outlaws пользы – как от козла молока, и они смирились со своей участью неудачников… Но, вместо того чтобы проигрывать и спокойно относиться к неудачам, они, один за одним, сплотились и, не забивая себе голову какими-то соображениями лояльности, безоглядно двинулись за пределы дозволенного. Может, у них и не было никакого ответа на вопрос о смысле бытия, но, по крайней мере, они еще крепко держатся на ногах.

Однажды ночью, на полпути домой после одной из моих еженедельных встреч с Ангелами, я вспомнил, как Джо Хилл встретил расстрельную команду из Юты и его последние слова: «Выше головы. Соберитесь с духом!». Не погрешу против истины, если скажу, что едва ли кто-нибудь из Ангелов мог слышать о Джо Хилле или об «Индустриальных рабочих мира"*** от продавца говеной травки, считающего себя знатоком юриспруденции. Однако в их поступках есть нечто общее и с Джо Хиллом и с „Уобблиз“. У „Индустриальных Рабочих Мира“ были весьма серьезные планы относительно переустройства общества, в то время как Ангелы намереваются только игнорировать существующую социальную структуру. От Ангелов не услышишь слов о том, что „мы наш, мы лучший мир построим“, и до сих пор их реакция на окружающую их действительность коренится в стихийной, кажущейся им законной и обоснованной убежденности, аналогичной той, что заставляет истеблишмент обрушивать свой неуемный гнев на „Уобблиз“. Та же преданность делу, доводящая до самоубийства, те же самые ритуалы и клички, принятые внутри группы… и вся эта странная пирамида увенчана ощущением бесконечной войны с несправедливым миром. „Уобблиз“ были неудачниками, сегодня такие неудачники – Ангелы… а если каждый неудачник в этой стране оседлает мотоцикл, вот тут-то и начнется… эпоха модернизации всей системы дорог.

Однако между словами «неудачник» и «отверженный» все-таки есть существенная разница. Первый – пассивен, второй – активен… Знаете, почему Ангелы так удачно скопировали своих предшественников? Главным образом потому, что они живут, воплощая в реальность мечты миллионов других неудачников, которые не цепляют на себя никаких вызывающих эмблем и которые даже не знают, что это такое – быть «отверженным». На улицах каждого города полным-полно людей, готовых выложить все свои деньги, лишь бы только превратиться – пускай всего на один день! – в волосатых громил со свинцовыми кулаками, которые переступают через тела упавших копов, вымогают халявную выпивку у запуганных до посинения барменов, а потом с диким грохотом уносятся прочь из города на огромных мотоциклах, изнасиловав дочь банкира. Даже те, кто считает, что всех Ангелов без исключения следует насильно усыпить или отправить в состояние анабиоза, вдруг понимают, что без труда могут сами перевоплотиться в этих чудовищ. Они требуют по отношению к себе восхищения, – пусть по принуждению, – которое сродни психическому онанизму.

Ангелам не нравится, когда их называют «неудачниками», «проигравшими», но они уже научились жить с этим ярлыком. «Что ж, похоже, я такой и есть, – сказал один из них. – Но ты смотришь на неудачника, который, прежде чем окончательно выйти вон, устроит здесь настоящий беспредел, такой, что тебе ад покажется раем…»

–

*** «Индустриальные рабочие мира» или «уобблиз» ( Wobblies), – мощный профсоюз анархо-синдикалистского толка, созданный в США в конце 19 века и объединявший многие тысячи рабочих. Американские власти видели в этом профсоюзе реальную угрозу и активно боролись с ним, привлекая на свою сторону и членов местных комитетов безопасности (виджиланте). В 20-х годах двадцатого века боевой профсоюз был ликвидирован, в конце 60-х возродился вновь, но в настоящее время особого интереса его деятельность не представляет.

«Тот, кто сам в себе будит зверя, избавляется от боли чувствовать себя человеком» (Доктор Джонсон).

«Весь квартал неожиданно взорвался шумом возбужденной, патологически отвратительной толпы. Истеричные женщины рвались в исступлении вперед, заходясь почти в сексуальном экстазе, царапая и нанося удары полицейским и агентам, пытаясь дотронуться до тела. Грудастая пухлая женщина с жирными огненно-рыжими волосами прорвалась через оцепление и обмакнула в лужу крови свой платок, прижала его к потной одежде и, пошатываясь, словно пьяная, пошла вниз по улице» … (Из отчета о смерти Джона Диллинджера).

К Рождеству тусовочная жизнь сбавила обороты, и Ангелы исчезли со страниц газет. Тайни потерял работу, Сонни погряз в долгом судебном процессе по обвинению в покушении на убийство,* а «Эль Эдоб» был стерт с лица земли «клин-бабой». Ангелы кочевали из одного бара в другой, но они очень быстро поняли, что гораздо труднее создать заново место для постоянного зависалова, чем сохранить старое. Да и в Сан-Франциско течение событий заметно замедлилось. Френчи провел три месяца в Главном госпитале, после того как рядом с ним взорвался бак с бензином, а Пых оказался за решеткой в результате шумной ссоры с двумя копами, которые устроили налет на вечеринку по случаю дня рождения одного из Ангелов.

Зимой «отверженные», как правило, впадают в анабиоз. Многим из них приходится идти работать, чтобы обеспечить себе страховку по безработице следующим летом, для больших вечеринок на открытом воздухе погода совсем неподходящая и холодная, а из-за постоянно моросящего нудного дождя поездки на мотоциклах становятся опасными для жизни их владельцев.

*Он завершился тем, что присяжные не смогли придти к консенсусу, и в итоге обвинение было изменено на «избиения смертельно опасным оружием» – согласно этому обвинению Баргер был признан виновным и отсидел в тюрьме шесть месяцев.

Похоже, пришло то самое время, когда необходимо заняться работой, и я выпал из тусовки. Иногда заглядывал Терри, чтобы держать меня в курсе происходящих событий. В один прекрасный день он заявился со сломанной рукой и сказал, что разбил свой мотоцикл, благоверная его бросила, а ниггеры взорвали его дом. Я слышал о случившемся с его домом от жены Баргера, Эльзи, которая устроила некое подобие пункта связи в своем жилище в Окленде. Во время очередного обострения отношений между Ангелами и неграми из Окленда кто-то бросил самодельную бомбу в окно дома, который снимал Терри. Огонь уничтожил и дом, и все рисунки Мэрилин. Она была хорошенькой миниатюрной девушкой лет девятнадцати с длинными светлыми волосами. Ее родители были почтенными и уважаемыми людьми, достойно коротавшими свои дни в одном из городков в Долине. Она прожила с Терри почти шесть месяцев, украшая стены своими художествами, но иметь дело со взрывающимися бомбами ей как-то не хотелось. Чаша терпения Мэрилин переполнилась, и они довольно быстро разошлись… почти сразу же после переезда в другое место. «Однажды ночью я вернулся домой, а ее нигде не было, – рассказывал Терри. – Она оставила только записку: „Дорогой Терри, все на хуй“. И на этом все было кончено».