Святослав САХАРНОВ - ШЛЯПА ИМПЕРАТОРА или всеобщая сатирическая история человечества в ста новеллах

Кстати о Лафаргах. В гостях у них всегда было очень весело, на третье подавали сладкий пудинг.

Горько стало другим: "срыть и перевернуть" – этим увлекаются до сих пор многие.

Когда немец Бенц построил первый автомобиль, для его обсуждения собрались лучшие умы Германии.

– Та-ак, запрягай!.. Ах, запрягать не нужно. Ну, тогда подтолкни, дай начальную скорость... Тоже не нужно... Гляди-ка, сам двинулся!

Странное сооружение, стреляя и пуская клубы синего дыма, сделало круг по площади.

– Смотри-ка, так и рвется вперед. Остановите его... Итак, какие мнения? Может сбоку нарисовать лошадь, чтобы сохранить традицию?.. Не надо, так не надо. В общем штука удобная, много плюсов, но сначала поговорим о недостатках.

– Дымит. Отравляет окружающую среду, – робко произнес самый умный и дальновидный. Но его, как всякого умника, затюкали.

– Воняет и сыр. Подумаешь – дым! Закрой нос платком.

– Я боюсь, господа, что если выпустить такое сооружение на проселочные дороги, то оно первым делом передавит всех кур.

– Верно. Но изобретатель говорит, что экипаж расчитан на город.

– Вопрос: водитель обязательно должен быть мужчина?

– Ну, почему? Может управлять и женщина.

– Серьезное возражение: дама, сидящая так высоко, может стать предметом нездорового любопытства.

– Исключительно верно, придется удлинять юбки... Что у вас, господин Майер? Вы, как практик народного хозяйства...

– Юбки! Майн готт, почему мы не говорим о главном? Не будет лошадей, останемся без навоза.

– О-о, вот это проблема!

В принятом решении совещание отметило, что автомобиль – изобретение ценное, но принесет человечеству неисчислимые бедствия.

Так и получилось.

Кино изобрел Люмьер. Но гениальный изобретатель не сразу понял возможности своего детища.

– Начинаем снимать первый в мире фильм, – сказал он, обращаясь к своим сотрудникам. – Какие есть предложения? Может, снимем прибытие поезда?

– Ну, нет! Нужно что-то солидное, эпохальное, – возразил один из помощников. – Скажем, столетняя война. Пять серий. Выведем на съемочную площадку кавалерийский корпус. На заднем плане бабы с граблями. Все декольте. Визг, копны сена!

– Верно! – поддержал его второй. – На роль героини возьмем вашу жену. Будет танцевать и петь.

– Но она у меня не артистка! – испугался Люмьер. – Голоса нет. Танцевала последний раз в школе, сорок лет назад. Да и ноги у нее... гм, гм!

– Неважно. Наложим фонограмму. Ноги будем снимать отдельно – пригласим девочку из Мулен Руж. Чего стесняться!

– Да, да, да, картину – в миллиончик! – потирая руки, сказал третий. – Столы из красного дерева. Гобелены ручной работы...

– Зачем? – ахнул изобретатель. – Ведь экрану все равно. Можно фанеру и холст.

Но соратников уже несло.

– Зимой экспедицию на Таити. Летом в Гренландию. Закупить тигра в Бенгалии. Сценарий никаким Флоберам и Золя не заказывать – сваляем сами...

Предложения сыпались, как из рога изобилия.

Люмьер сидел ошарашенный.

"Халтурщики несчастные, – подумал он. – Никого мне не надо. Справлюсь сам".

И снял приход поезда. Скромный немой фильм. Одночастевку, которая почему-то вошла в Золотой фонд.

Григорий Распутин любил решать государственные дела в самых неожиданных местах.

– А ну, повернись, отроковица! – говорил он пожилой матроне, приехавшей хлопотать за сына. – Да ты шайку-то отведи... Говоришь, сын рудознатец у тебя?

– Металлургический кончал, в Льеже, – смущаясь уточняла матрона.

– Так... так... обмылок не роняй. Рукой упрись. Всякая веревочка тын держит...

– Бордель, а не государство! – возмущались оттесненные от трона царедворцы. – Какой-то грязный мужик у власти, во все вмешивается!

Они решили навести порядок. Распутину во время ужина подсунули отравленные пирожные. Тот съел их и не поморщился.

– Топор давайте, топор!

Раскололи череп. Гришка хрипя сел на пол, но умирать не собирался. Тогда его выволокли на реку и сунули в прорубь. Плавая подо льдом, мужик шевелил лиловыми пальцами и закатывал глаза. Кое-как утопили.

Узнав об этой истории изнеженный Запад ахнул. Лорд Гладстон, выступая в британском парламенте, сказал:

– России предстоит играть в будущем великую роль.

Он смотрел в корень.

Китайская императрица Цыси прожила без малого сто лет. Она любила, чтобы ее называли Старый предок или Почтенной Буддой. Впрочем, это не мешало ей до последних дней быть проказницей.

В юности Цыси доставили во дворец и она стала наложницей. Император был один, наложниц много – возникла очередь. Чтобы не было самотека, учредили Палату Важных дел. Палата вела список очередности. Когда подходила очередь, наложницу завертывали в теплую накидку и работник палаты относил ее во дворец. В специальной книге делалась запись: "Такого-то числа, во столько-то часов и минут, император соизволил войти..."

Цыси была шустрой девушкой. После первого же посещения, она смяла очередь и получила почетное звание Драгоценного человека, а потом и вообще забеременела.

Дальше император умер, а министров, которые начали было править вместо ее малолетнего сына, по приказу Цыси удавили.

Не повезло и самому наследнику: когда он подрос и женился, мать сперва сжила его со света, а потом намекнула молодой вдове, что пора бы и ей честь знать. Молодая учинила голодовку и умерла. Она поступила очень правильно: если бы она сгоряча приняла яд, то по закону всех ее родственников пришлось бы вырезать. Веселенькая была жизнь...

Незадолго перед смертью Цыси узнала, что существует такая штука, как портрет. Тут еж была выписана художница из Америки.

– Как? Мне Великой и Охраняемой сидеть несколько часов на стуле? – возмутилась Цыси. – Посадим кого-нибудь вместо меня. Неужели нельзя?

Пришлось сидеть самой. Вместо одного портрета написали два. Второй отправили в США.

– Всю дорогу везти с почтением, стоя! – приказала императрица. Портрет месяц везли, ни разу не положив.

В общем императрица, как императрица. То, что она отравила свою свекровь и перебила несколько десятков тысяч повстанцев – мелочи. Зато как умело оберегала себя от покушений! Когда две молоденьких служанки массировали ей ноги, за ними наблюдали две старухи, за старухами следили два евнуха, за евнухами еще кто-то.

Оглядываясь на ее жизнь думаешь: что с того, что в небе уже летали аэропланы, а по дорогам бегали автомобили? Прогресс отстает от хитроумия правителей.

Лев Давыдович Троцкий не имел законченного образования, но от рождения был очень любознателен. Особенно его интересовали книги по истории древнего Рима. В них он вычитал про "децимации": если легион или центурия бежали с поля боя, их потом собирали, строили в одну шеренгу и каждого десятого протыкали копьем.