Марина Сергеева - Новые бродяги

Проскучав с полчаса, Рита достала блокнот и начала записывать впечатления от только вчера дочитанной в поезде книги, благо в зале было достаточно светло.

***

Все началось по дороге в Санкт-Петербург. Перелистывая в «Сапсане» журнал, наткнулась на анонс книжных новинок. Сразу же в глаза бросился сборник рассказов Эмира Кустурицы «Сто бед». Все мы знаем Кустурицу как талантливого режиссёра, фильмы которого полны жизни и немного наивной, но такой искренней правды. А еще мы знаем Эмира как прекрасного музыканта. Свое жизнью и деятельностью он неустанно доказывает старую как мир истину – талантливый человек талантлив во всем. Оказывается, он еще и писатель, и нет никаких сомнений в том, что его книга окажется такой же правдивой и душевной, как фильмы и музыка.

И вот заветный томик у меня в руках. Небольшая книжица, всего шесть рассказов. Оторваться невозможно до последней страницы. А почему, в чем заключается обаяние Кустурицы – объяснить очень сложно. Я долго размышляла над этим, а потом поняла – это изнанка балканской жизни, другие Балканы. Совсем не такие, какими их видим мы, туристы, приезжая в отпуск на море или путешествуя на машине с водителем, когда тебя выпускают на улицу только там, где можно, красиво, безопасно. Остальное остаётся за кадром. А за кадром сама жизнь – повседневная, порой весёлая, порой трагическая, но настоящая, без прикрас, если хотите, изнанка Балкан.

И все это на фоне невероятных боснийских пейзажей.

***

Рита мысленно возвращалась из горной страны со старинными традициями и обрядами, существующими до сих пор, с протяжными народными песнями, с горными ландшафтами, от которых захватывает дух, в холодную заснеженную реальность Новосибирска с классической музыкой в похожей на башню сказочной принцессы филармонии.

Могла ли она тогда хотя бы предположить, что очень скоро увидит своими глазами и боснийские пейзажи, и жизнь без прикрас, и много такого, о чём даже не помышляла?

Читали ли томичи «Каштанку»?

– В тот день мы с мужиками на лося пошли, – гудел у нее над ухом Митя. Рита застонала. И угораздило же их встретить в новосибирском кафе Костного однокурсника, а по совместительству невыносимого балагура и менеджера футбольной команды "Томь", проводившей матч в гостях у новосибирцев. И вот уже битых пять часов они ехали в автобусе со всей командой, тренерами, врачами и прочей футбольной братией из Новосибирска в Томск, и все это время, не считая двух часов, потраченных на помощь водителю большегруза с заменой лопнувшего колеса, Митя не замолкал. Он не замолкал и при замене колеса, но говорил, в основном, с водителем и щедро раздавал указания активно помогавшим футболистам, чем дал блаженный отдых Ритиным ушам. Казалось, он говорил всегда: когда обедал, пил кофе, отвечал на сообщения и даже, наверное, когда спал. По крайней мере, Рита еще не видела его молчащим.

– Автомат какой-то, а не человек, – после первого часа знакомства подумала Рита.

Вся изысканная риторика Мити сводилась к охоте, рыбалке, бане и прочим радостям мужского досуга.

– Так вот, на лося, значит пошли. Трубим, приманиваем. Вдруг видим, медведь идет. Лось во время гона дурной, ничего вокруг себя не замечает, прёт на звук как танк, вот медведь его и подстерегает, легкая же добыча. Ну, мы как михалыча увидели, чуть ружья со страху не побросали. Так дёрнули оттуда, что ни мы, ни медведь ничего не поняли. Как на дороге оказались, не помним.

Команда направлялась на свою базу «Томь», что недалеко от города Томска, где остановились и Рита с Костей переночевать и подышать холодным хвойным воздухом.

– Смотри-ка, кедр, – Костя указал на массивное дерево с шероховатой корой, росшее в неподалеку, когда наутро они прогуливались по территории базы.

– Кедр обязательно обнять надо, – тут же встрял Митя, – он жизненную энергию дает. Костя только скептически хмыкнул. А любознательная Рита бросилась с объятиями к лесному великану, ей хотелось испытать первобытный друидический поток силы, прикоснуться к этому неиссякаемому источнику. Она обхватила толстый ствол, прижалась к нему и … прилипла. Ствол весь был покрыт густой янтарной смолой.

– Чучелко ты смоляное, – вспоминал Костик сказку про Братца Кролика, аккуратно отдирая Риту от кедра, – видишь, что бывает, когда слишком поспешно бросаешься в объятия?

Рита скрипнула зубами, но промолчала.

– Ой, смотрите, белки, – уже через пару минут она весело хлопала в ладоши, указывая на маленьких зверьков с огромными пушистыми хвостами. Рита никогда не была злопамятной.

– А вы их тоже видите? – на полном серьёзе поинтересовался Митя, видимо, хорошо проведший прошлую ночь.

Рита даже не улыбнулась. При первой же возможности она настояла на отъезде в город.

– Как же причудливо в этом городе переплелись история и современность, – размышляла Рита, стоя на пожарной каланче и с высоты Воскресенской горы осматривая вечерний Томск, освещенный пробивающимися через плотные снеговые тучи редкими лучами предзакатного солнца. Как подтверждение её слов рядом с ней стояла фигура пожарного Афанасия. Этот герой XIX века, благодаря своему орлиному взору с каланчи заметивший занимавшееся пламя и тем самым спасший от гибели деревянный город, был облачен в современную форму пожарного с надписью на спине «Пожарная охрана МЧС России». Безразличный к причудам экипировки Афанасий продолжал внимательно смотреть на город, в котором самым удивительным образом сочетались и даже ухитрялись гармонировать между собой современные многоэтажные здания и деревянные ажурные дома, местами наполовину ушедшие под землю, с прихотливыми резными фризами, ставнями и козырьками. Некоторые из них казались сошедшими с иллюстраций к сказкам про Снежную королеву или Мороза Иваныча. Следы неразрывной связи прошлого с настоящим встречались на каждом шагу. Вот, к примеру, река Томь, на котором стоит город. На её берегах в двадцати километрах от Томска расположился закрытый город-спутник Северск с секретными химическими производствами. И эта же самая Томь фигурирует в красивых старинных легендах.

***

Одна из легенд гласит, что жила некогда в этих краях прекрасная девушка Тома, дочь местного князя. И познакомилась она однажды с охотником Ушаем, и полюбили они друг друга. Да только не понравилось это отцу Томы, хотел он дочь свою выдать за сына могучего Сибирского хана, чтобы еще больше укрепить и расширить свою власть. Несчастная Тома с горя бросилась с обрыва, но не умерла, а превратилась в прекрасную, светлую как она сама реку Томь. Увидев, что стало с возлюбленной, Ушай тоже бросился вниз со скалы и стал рекой Ушайкой, что впадает в Томь. Так и соединились влюбленные, разрушив честолюбивые планы князя и подарив краю две новые реки.