Алексей Берков - Дар Грома. Лошади в культуре индейцев равнин

Большой интерес вызывают индейские плети, хлысты и арапники. Часть из них, разумеется, имеет совершенно чёткое назначение – больно ударить лошадь и тем самым заставить её двигаться быстрее. Это вступает в некоторое кажущееся противоречие с мировоззрением и философией индейцев относительно лошадей, но не будем забывать, что время было суровое, часто от скорости лошади зависела жизнь воина, привыкшего видеть раны и боль, и не придававшего им большого значения. Ведь когда стоит вопрос жизни и смерти, тут уже бывает не до сантиментов, а в мире, где смерть, увечья и боль – обычное дело, тем более. Хотя, если этого возможно избежать, человек с удовольствием это делает. Ведь потом наступит мирное и спокойное время, а память о жестоком обращении останется. Кроме того, далеко не все обращались с лошадьми подобным образом. Тенденции грамотного обращения с лошадью придерживались не только заклинатели лошадей, но и большая часть общества, так же привыкшая к суровым условиям жизни, ранам и боли.

Эта тенденция проявлялась, в первую очередь, в устройстве хлыстов. Большая часть экземпляров, хранящихся в музейных коллекциях и не являющихся чисто культовыми предметами, сделаны так, что ударить коня невозможно: с одной стороны, рукоять слишком коротка для нанесения ей сильного удара, с другой, слишком длинна, чтобы ударить подвижной частью хлыста. Кроме того, подвешенные к ней концы из кожи обычно крепятся свободной петлей, не заплетены (что существенно снижает силу удара) и на их кончиках нет узлов или каких-либо усиливающих боль предметов. На самой рукояти часто вырезаны зубцы или кольца, которыми почёсывали лошадь. Индейцы хорошо знали о важности грумминга при общении с лошадью и старались имитировать на рукояти арапника лошадиные зубы. Сама длина рукояти позволяет осуществлять некое давление на тело лошади, особенно в районе крупа или груди, то есть научить лошадь уступать давлению и держать дистанцию при работе на земле. При этом рукояти обычно не настолько длинные, чтобы при желании человек не мог дотронуться до лошади рукой, погладить её, почесать.

Имеются хлысты и другого рода. В музеях они зачастую фигурируют под названием «собачьих хлыстов». Конечно, ими погоняли собак, хотя рукояти их очень длинные, а распущенные концы из растительных волокон или сыромятной кожи не позволяют нанести серьёзного удара – скорее коснуться. При этом на некоторых картинах времён освоения Запада индейцы (чаще женщины) изображаются на лошадях именно с такими хлыстами. Их рукоять ещё длиннее, а верёвка мешает удару. Таким хлыстом можно только коснуться ног лошади, направить её в нужную сторону, подсказать смену аллюра, но причинить серьезную боль достаточно проблематично. Интересно, что во многих легендах племён липан и мескалеро главный обладатель Лошадиной Силы и прекрасных табунов – персонаж по имени Cowbird – обладает именно такой длинной волшебной палкой (в легенде она чёрного цвета и сделана из неизвестной породы дерева), помогающей ему общаться с лошадьми. Вывод напрашивается один: индейцы не ставили целью как можно больнее ударить лошадь, хлыст должен был помочь хозяину в общении с лошадью, а не в её подчинении.

Уздечки

Как уже говорилось, к 60—70 годам XIX века большая часть индейцев Равнин, особенно Южных Равнин и Юго-Запада, перешла на применение «железа». Этому способствовала как Европейская, в частности, испанская, традиция, так и бесконечные войны и истребление великолепно обученных пони и их наставников. Войны и состояние напряжения лишали индейцев необходимого времени для ненасильственного воспитания лошадей. Если раньше главной целью межплеменных индейских войн были демонстрация своего мастерства и храбрости, унижение противника, изгнание его со своей территории, то белые поселенцы вели войны на истребление, и лошади гибли в первую очередь. Поэтому индейцам приходилось садиться на первых попавшихся лошадей или угонять их у белых поселенцев. Не было смысла долго и тщательно готовить боевого пони, если он мог погибнуть раньше, чем его подготовка принесла бы хоть какие-нибудь плоды.

На Южных Равнинах уздечки появились гораздо раньше, чем на Северных, и их распространение было намного шире. На рисунках индейцев кайова конца XIX века практически все лошади изображены в стандартных армейских уздечках, или с типичным английским «железом». Причины этого – в большом количестве быстро сменяющихся лошадей, доступ к испанскому и техасскому «железу», а также более раннее начало периода индейских войн на Южных Равнинах, чем на Северных. Однако в коллекциях музеев именно уздечки индейцев Северных Равнин представлены более масштабно. Очень много уздечек индейцев племён кроу и черноногих конца XIX века, имеющих американское или английское происхождение.

Самым известным вариантом индейской уздечки является так называемая «военная уздечка». Уздечки, представлявшие собой плетёную верёвку из сыромятной кожи или конского волоса, надетую на нижнюю челюсть лошади и имеющую два повода, были широко распространены в XIX веке. По действию они не сильно отличались от «железа» белого человека. Жёсткость конского волоса причиняла лошади даже большую боль, чем «железо». Но сыромятная кожа, смягчаясь слюной, действовала на нервную и пищеварительную систему лошади не так болезненно.

По сообщениям самих апачей, подтверждёнными некоторыми путешественниками, в старые времена апачи падука, жившие вдали от испанцев, не использовали уздечек, а применяли только кожаные недоуздки или военную петлю. Однако не совсем ясно, что подразумевается под словом «старые времена». Гатака, получавшие лошадей от липанов Техаса, пользовались испанским «железом». Отказ от него мог быть связан лишь с прекращением поставок с Юга, то есть с разрывом связи между апачскими племенами, что, несомненно, имеет прямое отношение к команческой агрессии. Если так, то это произошло не ранее 1730х годов, когда северные группы падука или гатака были вынуждены отказаться от «железа» по причине его отсутствия, и перенять новый метод работы с лошадьми. Художники Джорж Кэтлин, Адам Миллер, Карл Бодмер и другие, путешествовавшие по Равнинам в первой половине XIX века, оставили нам большое количество рисунков. Именно на их работы и записки путешественников и опирается современная этнография.