Татьяна Макеева - О чем рассказал веер

Sa masse indestructable

a fatigé le temps.

– Лёвушка, я подзабыла французский, – слукавила Ольга Николаевна, – помоги мне перевести.

Лёва перевел верно по содержанию: «Ее неразрушимая масса заставила устать время».

– Очень хорошо, – похвалила мама. – Но, поскольку это строчки из стихотворения, может быть, мы поищем более образные выражения?

В результате совместного творчества родился такой художественный перевод:

– А кто такой Делиль? – спросил Лёва.

– О, Жак Делиль был знаменитый поэт и переводчик, член французской Академии. Во время революции ему пришлось эмигрировать в Англию, и там его очаровали английские сады и парки, выглядевшие более естественными, природными, что ли, чем французские и немецкие. В начале XIX века Делиль вернулся на родину и напечатал свою поэму «Сады», в которой призывал современников быть соавторами природы, включать деревья, камни и водоемы в ландшафт садов и парков. Делиль был очень популярен у нас 100 лет назад. Кстати, в поэме «Сады», описывая природу разных стран, Делиль упомянул Россию. Как там у него, дай Бог памяти… кажется так:

– Вот если бы все учебники состояли из таких рассказов и таких картинок! – вздохнул Лёвушка.

Оба остались очень довольны необычным уроком.

Веер плие, бумага, печать, раскрашенная гравюра. Остов: кость, резьба, металл, зеркальце.

Франция, середина XIX в.

Этим вечером Ольга Николаевна с мужем и племянницей Анной отправились в оперу. В антракте Иван Ильич зашел в буфет, а дамы тем временем прогуливались в фойе. Ольга Николаевна развернула красивый старинный веер с изображением галантной сцены. Можно было подумать, что она разглядывает какие-то детали веера, но она вдруг сказала:

– А знаешь, Нюта, ведь за тобой неотступно следует молодой офицер. Ты не оборачивайся, это, пожалуй, неприлично. Я тебе опишу его, если хочешь.

– Вы, тетя, ясновидящая? – удивилась Аня.

– Почти. Твой воздыхатель высокий шатен, недурен собой и определенно умеет держаться.

– Бог мой, да как вы это узнали?!

– Благодаря вот этому вееру. Посмотри-ка внимательней.

И Ольга Николаевна указала на маленькое овальное зеркальце в изящной позолоченной рамке, оно было закреплено на лицевой пластине веера.

– Незаменимое изобретение наших прабабушек, – заметила Ольга Николаевна. – С помощью такого зеркальца можно было поправить прическу, припудриться. Но главное, можно было наблюдать, что творится у тебя за спиною.

– Тетя Оля, дайте мне скорее ваш веер, – взмолилась Аня.

Но в это время раздался звонок, тут и Иван Ильич подошел. Публика направилась в зал.

В продолжение второго действия Аня то и дело окидывала взглядом зал, бельэтаж и ложи. После спектакля Ольга Николаевна придержала мужа за рукав, шепнув: «Не спеши, пусть Аня одна пройдет в гардеробную».

Когда же супруги спустились в вестибюль, они увидели, как молодой поручик любезно помогает Ане одеть шубку…

Веер бризе, дерево, металл, рисунок, рукописные тексты.

Германия, начало ХХ в.

Этот скромный веер бризе с изображением васильков подарила Ольге Николаевне молодая учительница немецкого языка Урсула Шварц. Она не так давно приехала в Россию, служила гувернанткой, давала частные уроки, к примеру, подтягивала Лёвушку и Маняшу по немецкому. И вот ей сделал предложение преподаватель женской гимназии. Перед свадьбой Урсула пришла к Ольге Николаевне, принесла веер и объяснила:

– Я бы не хотела, чтобы муж увидел этот веер. На нем есть личные записи, ничего предосудительного, но я не хочу возбуждать подозрений. А у вас, я знаю, он сохранится, а вместе с ним и часть моей жизни…

Незадолго до отъезда Урсулы в Россию в ее родном городке состоялся Бал цветов. Он стал для нее как бы прощальным балом. Все знакомые юноши танцевали с хорошенькой фройляйн. И по традиции записали пожелания на память на реверсе веера, который так и назывался «веер-сувенир». Он служил своего рода девичьим альбомом для памятных записей.

Ольга Николаевна с благодарностью приняла подарок и, в свою очередь, подарила невесте равноценный веер из своей коллекции.

После ухода гостьи Ольга Николаевна села разбирать надписи. В основном это были цитаты из стихов, афоризмы и пожелания.

«Любить и быть любимым – нет прекрасней дара на земле. С дружбой, на память – В. Фогель».

«Кто больше не любит и не ошибается, тот хоронит сам себя. С дружбой, на память – Ё.Р. Келлер».

«Мгновения проходят, и если ты их не использовал, значит, и не жил.

На память – Фриц Кай».

«В жизни Май бывает лишь однажды, и больше никогда. С дружбой, на память – М. Петри».

«Пусть годы пройдут, останутся в сердце прекрасные воспоминания. П. Зелберт».

«Дама дополняет блеск праздника, если музыка зовет к танцам. С дружбой, на память о «Бале цветов» – Курт Мюллерманн».

«Дамы это мой воздух, а без воздуха мне не жить. На память о Е. Штарке». «Кто не любит вино, женщин и песни, тот останется глупцом на всю жизнь. Альфред Зидлер».

В некоторых надписях сквозили не только мальчишеская бравада, но и печаль расставания, волнение молодых сердец перед новой неизведанной жизнью. Ольга Николаевна вспомнила свои первые балы и таких же русских юношей, старавшихся казаться мужчинами.