Степан Давыдюк - Плененные шахматами

Чемпионом Тбилиси был объявлен Агамалян. Не исключено, что и в дальнейшем он удержал бы свое звание, но со следующего года чемпионаты города стали проводить с часами.

Редко какой шахматист умеет безошибочно играть при нехватке времени на обдумывание ходов. Тем не менее цейтнот – частый гость в турнирах разного ранга.

Нередко шахматисты настолько теряются в цейтноте, что от них можно услышать самые неожиданные вопросы. На одном из турниров в Москве кандидат в мастера, когда стрелка на его часах стала приближаться к роковой черте, закричал на весь турнирный зал:

– Судья, какими я играю, белыми или черными?

Гроссмейстеру Александру Котову в одной из партий Международного турнира (Мельбурн, 1963 год) попался соперник, который, растерявшись в цейтноте, стал восклицать:

– Чей ход, чей ход?

При этом он смотрел на… свои тикающие часы.

Необычно закончилась партия первенства Украины 1947 года между киевлянами международным мастером Юрием Сахаровым и мастером Абрамом Замиховским. Несмотря на то что у Замиховского было большое преимущество, играл он в цейтноте очень неуверенно.

Неожиданно Сахаров пожертвовал фигуру с шахом и громко воскликнул:

– Вам, кажется, мат!

Замиховский инстинктивно остановил часы. Качая головой, он протянул партнеру руку и вдруг заметил, что мата нет. На его протест Сахаров невозмутимо ответил:

– Я и сам не был уверен, что это мат.

Замиховскому засчитали проигрыш.

Не разобрался в цейтноте, мат на доске или нет, Михаил Ботвинник в партии с Александром Толушем (XIII чемпионат СССР, Москва, 1944 год).

Последние перед вторым контролем ходы оба делали при острой нехватке времени. По старой блицерской привычке, на этот раз, правда, шепотом, Толуш подбадривал себя знаменитым кличем:

– Вперед, Казимирыч!

Ботвинник, как всегда в аналогичных случаях, нервным движением поправлял галстук. На 56-м ходу, уже в безнадежном положении, он получил мат, но не заметил этого и сделал еще один, последний перед контролем ход.

Толуш откинулся в кресле и, не скрывая торжества, громко произнес:

– Вам матец, Михаил Моисеевич!

Югославский гроссмейстер Драголюб Велимирович, играя с Рафаэлем Ваганяном на межзональном турнире (Бразилия, 1979 год), попал в цейтнот. Лишь два хода оставалось сделать ему в выигрышной позиции, чтобы миновать контроль.

Но тут Велимирович посмотрел на повисший флажок часов. Вместо того, чтобы быстро сделать ответные ходы, он, как загипнотизированный, стал смотреть на секундную стрелку. А она неумолимо отсчитывала последние мгновения. Вскоре флажок упал.

В 1897 году за команду Кембриджского университета в традиционном матче против коллег из Оксфорда на первой доске играл студент Эллистер Краули, известный впоследствии своими книгами по черной магии. Забавно, но он оказался единственным участником в команде Кембриджа, кто потерпел поражение.

Объясняя неудачу, Краули заявил:

– Вначале я хотел победить, не прибегая к черной магии, а когда мое положение стало трудным, я находился в таком цейтноте, что на нее уже не было времени.

Корреспондент перуанской газеты «Республика» спросил в 1987 году восходящую шахматную звезду своей страны, 19-летнего Хулио Града Зунигу:

– Что мешает вам занимать в турнирах самые высокие места?

Юный перуанец ответил образно:

– Для того чтобы находить правильные решения в условиях острой нехватки времени, необходимо обладать нервами… профессионального взломщика. К сожалению, хладнокровия мне не хватает.

Очень спокойно вел себя один из участников турнира, когда флажок на его часах повис. Если противник думал над ответным ходом, то он выбегал в фойе и там перекуривал. Удивленный столь необычным поведением, игрок стал тревожно поглядывать то на доску, то на соперника, то на часы. Имея в запасе достаточно времени и лучшую позицию, он поддался на психологическую обработку: заерзал на стуле, занервничал, сделал несколько неточных ходов и проиграл.

Часто попадал в цейтноты чехословацкий гроссмейстер Ян Смейкал. Болельщики спросили его однажды:

– Почему вы при постоянной нехватке игрового времени каждый раз приходите на тур с опозданием.

– Я попадаю в цейтнот не потому, что мне мало времени на обдумывание, а из-за нерешительности при выборе продолжений. Так я лучше перед партией лишних полчаса посплю. Цейтнота все равно не избежать, – философски ответил Смейкал.

С тех пор, как время на обдумывание ходов стали контролировать шахматные часы, редко какой турнир обходится без поражений, зафиксированных в результате просрочек. Среди шахматистов, страдающих постоянной нехваткой игрового времени, есть свои рекордсмены. Западногерманский гроссмейстер Фридрих Земиш в молодости не отличался излишней поспешностью в игре, а на 73-м году жизни на международном турнире в Линчепинге (1961 год) добился впечатляющего «достижения». Он проиграл все 13 партий, причем все (!) поражения стали следствием просрочек времени.

Далеко не одинаковой бывает реакция потерпевших на падение флажка. В партии с Фрэнком Маршаллом Акиба Рубинштейн (международный турнир, Берлин, 1929 год), получив трудную позицию, настолько глубоко задумался, что не заметил, как просрочил время. В ответ на сообщение судьи о просрочке Рубинштейн промолвил одно лишь слово:

– Извините…

После этого гроссмейстер молча взял пальто, шляпу и медленно удалился.

Совсем по-другому вел себя молодой Мигуэль Найдорф (Польша), когда судейская коллегия на Олимпиаде (Варшава, 1935 год) зафиксировала ему просрочку времени. Найдорф до 1939 года жил на родине – в Польше.

– Мои часы спешили, – начал было он объяснять судьям причину случившегося.

Не помогло.

– Стрелки моих часов до начала игры были неправильно поставлены, – продолжал свой спор с судьями Найдорф.

Но и это ничуть не поколебало решения арбитров. Тогда в отчаянии Найдорф обратился к подошедшему английскому мастеру Джоржу Томасу:

– Сэр Томас, как поступают в Англии в таких случаях?

– В Англии? – переспросил удивленный неожиданным вопросом мастер. – В Англии никому и в голову не приходит спорить по этому вопросу.

– Ах так! – ответил Найдорф. – Тогда поступим, как принято в Англии. Я проиграл и не собираюсь это оспаривать!

На Олимпиаде в Лугано (1968 год) в партии между датчанином Хоеном, игравшим белыми, и филиппинцем Кастро в острейшем обоюдном цейтноте над черным королем нависла неотвратимая угроза мата в два хода. С отчаяния Кастро так сильно ударил по часам, что они упали. Подняв часы, судьи увидели упавшие флажки на обоих циферблатах.