Мара Олтман - Тело дрянь. Донесения с фронта (и из тыла)

В конце концов я выросла, постоянно размышляя о социальных нормах, потому что никогда им не соответствовала. И хотя сейчас я навожу красоту многими способами, которых раньше чуралась, может, именно из-за своего воспитания я все время задаюсь вопросом «зачем?».

Не уверена, что могу во всем винить родителей. Хотелось бы, но не думаю, что их неприятие бритвенных станков объясняет, отчего последние несколько дней я провела, штудируя современную художественную литературу в поисках упоминаний геморроя. Ну или почему после тяжелой недели я целый час расслаблялась, просматривая видео о выдавливании прыщей на ютюб-канале Dr. Pimple Popper.

Я не утверждаю, что понимаю все лучше, чем другие женщины. Но мои драматические и настороженные отношения с собственным телом, кишками, мозолями, пупком и множеством потовых желез заставили меня искать ответы у знатоков: от идолопоклонников с острова Бейнбридж до главных экспертов по вшам в Дании.

Эта книга не избавит от плохой прически, не вылечит молочницу или любую другую болезнь. Но я надеюсь, что, наведя увеличительное стекло на наши убеждения, практики и соски, эта книга поможет сделать шаг от самобичевания к восхищению, от стыда к чувству собственного достоинства и от вагинального запаха… Хм, пожалуй, вагинального запаха не избежать. Но послушайте, на самом деле ПМС — это суперсила!

Это случилось на рубеже столетий. Мне было 19 лет, я училась в Калифорнийском университете Лос-Анджелеса, где полно девушек с молочно-белой кожей и острой мексиканской еды. Как-то раз мы с друзьями отправились поужинать в ресторанчик на бульваре Сепульведа: там очень вкусные тако. Официант Густаво, смуглый и очень красивый, все посматривал на меня.

Никогда не забуду это имя — Густаво. Мы флиртовали за орчатой [1] Рисовый напиток — здесь и далее примечания редактора. , строили друг другу глазки, когда он подавал гуакамоле. Мои друзья словно куда-то исчезли, и мне казалось, будто мы в комнате одни. Каждый раз, проходя мимо нашего столика, Густаво таинственно смотрел в мою сторону. Я возвращала ему взгляд с дивидендом улыбки и обещанием гораздо большего. Казалось даже, что в долгом брачном танце этого вечера мы непременно поговорим о чем-то важном, а не только о блюдах дня.

Наконец, Густаво принес счет. Сейчас или никогда. Густаво положил перед моими друзьями счет и склонился к моему ожидавшему уху. Я вся дрожу от волнения: что же он скажет. Номер телефона… адрес… предложение руки и сердца…

И тут с его сочных губ, как червяк с крючка, сорвались пять простых слов, которые навсегда отпечатались в моей памяти.

«Мне нравятся твои блондинистые усики», — сказал Густаво.

Прошло 11 лет. Я вот-вот выйду замуж за прекрасного мужчину, покрытого волосами. С ним я чувствую себя не только счастливой, но и гладкой. И я посвящаю эту главу ему, потому что мне есть что сказать.

Дэйв, ты себе даже не представляешь.

Но я бородатая женщина.

Нет, не как те тетушки в цирке. Скорее, как те женщины, которых ты изо дня в день видишь на улице, в журналах, в кофейне на углу. Да, Дэйв, они тоже бородатые. Ты ведь, признайся, и подумать не мог о таком, потому что мы все (кроме некоторых уроженок Юго-Восточной Азии, но об этом потом) бесконечно удаляем нежелательные волосы, которые, как назло, на всех нас произрастают.

Видишь ли, эволюция сыграла злую шутку с якобы прекрасным полом. Волосы на подбородке, на сосках, над губой, на бедрах и — да! — даже на пальцах ног. Богом клянусь, Дэйв, это правда — даже на наших чертовых пальцах ног растут волосы! Как и у тебя! Но разница в том, что мы тратим миллионы, да что уж там, миллиарды долларов на то, чтобы их депилировать, удалять лазером, брить или иным путем сводить с наших тел. И все для того, чтобы, увидев нас голенькими, мужчины не убегали во тьму с дикими криками.

Рассказываю я тебе об этом сейчас, до того, как мы поженимся, потому что, увы, страдаю от двух параллельных недугов: огромного количества волос на теле и генетической предрасположенности к брутальной честности. Казалось бы, это несовместимые вещи — особенно если учесть, что я потратила адские тысячи, чтобы не выглядеть как волосатый зверек. В Испании меня привязывали к стене и пытали горячим воском; раз в месяц я ходила к доктору в Бангкоке на лазерные процедуры, из-за чего мое лицо чуть не стало провальным результатом лабораторного эксперимента. Одноразовых бритвенных станков розового цвета у меня столько, что, кажется, я одна приношу компании Gillette выручку за квартал. Я скребла, брила, выдергивала и выщипывала практически все поверхности на моем теле, включая те участки, которые я обсуждаю лишь со своим психоаналитиком.

Наверное, я тебе об этом рассказываю, потому что сама пытаюсь понять, почему мне не все равно. Я знаю, что ты меня любишь, несмотря ни на что. Я понимаю, что никто никогда не увидит шелковистые темные пряди, которые периодически появляются у меня из сосков, — даже ты. Я осознаю, что я не жертва какой-то страшной гормональной шутки; куча женщин страдает посильнее моего.

Например, та красотка с волосами цвета воронова крыла, что занимается со мной виньяса-йогой на 19-й улице по четвергам. У нее настоящие бакенбарды, и ничего. Но почему, когда я смотрю на себя в зеркало, я вижу Родди Макдауэлла из «Планеты обезьян»? Как мне избавиться от навязчивой мысли, преследующей женщин с незапамятных времен? Каким оружием отбиваться от стереотипов, что все женщины должны быть гладкими, упругими и безволосыми? Когда, наконец, я смогу отпустить волосы? Не на голове, а под мышками, на лице, на ногах и «веселую тропинку» от пупка до лобка. И хочу ли я этого вообще?

Ты меня любишь такой, какая я есть, верно? Так почему я хочу быть кем-то еще?

На уроке физкультуры в восьмом классе школы на окраине Сан-Диего я узнала, что существуют особенно гадкие волосы на теле. И я — их счастливая обладательница.

Все началось с того, что мы, группа девочек, сидели на траве скрестив ноги. Под униформой — бордовые шорты на резинках и серые футболки, детали того дня я помню плохо — разной степени развития девичьи тела. На моей футболке черным водостойким маркером, прямо под облезлым принтом с нашим талисманом — рыцарем-крестоносцем, — написано: ОЛТМАН. Ну, такое запоминается.

Пока учитель физкультуры ходил за футбольными мячами, мы сидели без дела на солнцепеке. Чтобы занять руки, я с удовольствием сгребала в горсть траву и выдергивала из земли. Травка. Дёрг. Травка. Дёрг. И так — целую вечность.