Мара Олтман - Тело дрянь. Донесения с фронта (и из тыла)

Наконец я решила с кем-то поделиться. Во время зимних каникул плотину прорвало.

«Мам, у меня волосы на подбородке!»

«Не вижу».

«Вот, смотри».

Мама подошла поближе.

«Не так близко!»

«Почему?»

«Увидишь волосы!»

Мама сказала, что это дурная папина наследственность, и больше мы об этом не говорили.

Я продолжала учиться в магистратуре и молчала о волосатости. Но тут я завела отношения с парнем. Однажды мы дурачились — ласкались, обнимались — в Центральном парке. Он с нежностью положил руку мне на лицо. «Как мне нравится твой пушок, — сказал он. — Он такой мягкий». И погладил меня от щеки к подбородку. Наверное, ему это казалось романтичным, но я никогда в жизни не была так близка к тому, чтобы обкакаться. Ну разве что когда 12 часов ехала на автобусе из Дхарамсалы в Дели с дизентерией. Я отвернулась от него как можно быстрее. Пусть гладит мою толстовку.

Отныне все нижеперечисленное было под страшным запретом:

Натуральный свет.

Ненакрашенное лицо.

Мужчина в непосредственной близости.

Выпустившись из Колумбийского университета, я уехала в Бангкок, работать там журналисткой в тайской газете.

Сейчас, когда прошло время, я понимаю, что это было не лучшей идеей в мире для волосатой закомплексованной западной женщины ростом метр пятьдесят.

Тайцы, как оказалось, не волосаты. У них нигде волосы не растут, только на голове. Какие-то волшебные существа из лысой сказки. Я искала волосы, осматривала людей в толпе, чтобы убедить себя, что я нормальная. Может, я перегибала палку — уверена, у меня была какая-то форма дисморфного расстройства, — но часто казалось, что если я перестану все выщипывать, то борода у меня заколосится покруче, чем у большинства тайских мужчин. От этой мысли я ощущала себя такой несексуальной, что словами не объяснить.

Тогда я решила впервые испробовать метод перманентной эпиляции. В 2005 году я впервые отважилась записаться на лазерную эпиляцию. Раз в месяц я ездила в больницу под названием Бумрунград в Бангкоке. Там я ложилась на койку в ярко освещенной комнате. Пустые белые стены, немного пожелтевшие от времени. Заходил доктор в перчатках, хирургических очках и маске. Медсестра прикрывала мне глаза темными очками и размазывала по коже какое-то желе. Потом доктор где-то минут десять жалил меня в лицо штукой, похожей на шланг от пылесоса. Когда удаляли волосы над верхней губой, надо было складывать язык над верхними передними зубами, чтобы не было больно от прикосновения лазера к десне и чтобы не чувствовать легкий запах плавящейся зубной эмали. Потом на покрасневшее лицо мне клали ледяные компрессы — от него поднималось столько жара, что щеку можно было прикладывать к животам женщин для облегчения боли от месячных.

Наверное, это все не очень полезно, но я об этом тогда не думала. У меня была одна цель: полное уничтожение. Домой я возвращалась на мототакси и никуда не выходила до утра, пока не успокоится опухшее лицо.

Как же я не разглядела проблему? Я всегда была жадиной. Например, я никогда не плачу десять баксов за сэндвич, несмотря на то что от него есть польза и, вероятно, удовольствие. Шесть баксов — максимум. Но при этом я считала рациональным заплатить тысячу долларов за то, чтобы посторонний человек поджарил мне лицо.

На последнем сеансе лазер подняли слишком высоко и сожгли мне верхнюю губу. Теперь там шрам размером с дождевую каплю. Когда становится холодно, он белеет.

Если меня спрашивают, откуда этот шрам, я отвечаю: «Однажды варила суп — бобовую похлебку, — и он так кипел, что меня обрызгал… Да, вот так, ожог третьей степени. Офигеть, правда?»

Ага, конечно.

Неловко признаваться, что я себя изуродовала в попытках улучшить внешность. До сих пор неловко.

Даже прямо сейчас.

Уфф, до сих пор неловко.

Не только неловко, но и стыдно. Опять я тот ребенок с машинкой для катышков, занесенной над ногой, — и с волосами стыдно, и без них стыдно. Почему нельзя просто любить себя такой, какая я есть? Почему я трачу деньги и время на то, чтобы прятать себя?

Но если вы думаете, что я завязала с лазером после этих откровений, вы не очень внимательно читали.

Прошло два года. Во время второй лазерной процедуры по удалению волос, уже в Нью-Йорке, я начала думать, что проблема может быть медицинской. Я будто боролась с какой-то экзотической болезнью — но не была в этом уверена: в конце концов, теоретически, если другие женщины тоже страдают от нее, то делают они это поодиночке и за закрытыми дверями. И мне об этом никак не узнать. Ну и наконец, разве могут у других девушек так же буйно расти усы? Сомнительно, что это нормальный процесс для женского тела.

Я отправилась к гинекологу, чтобы провести анализ моих волосяных фолликулов и, возможно, диагностировать и вылечить таинственный недуг.

К сожалению, у доктора для меня была плохая новость: я нормальная. Она объяснила, что есть три причины, по которым у женщин может быть слишком много волос на теле. Поликистоз яичников, гормональный дисбаланс или просто гены. «У многих восточных европейцев много темных, толстых волос», — сказала доктор Хризомалис. Могу поклясться, во время разговора она пялилась на мой подбородок.

Одна мастерица депиляции как-то сказала, что знает, с чем предстоит иметь дело, до того, как человек снимет штаны, потому что все видно по бровям. Почему бы доктору тогда не полюбоваться моими глазами?

«Но ведь должна же быть еще какая-то причина», — умоляла я. Я даже задумалась, не наступила ли у меня ранняя менопауза. И приливы были, я уверена. К тому же меня никогда не оставляла надежда, что я наполовину мужчина. Может, просто яички еще не опустились? «У меня есть волосы даже на…»

Но нет, я не отважилась рассказать доктору про волосы на сосках. Да и зачем? Я их специально выщипала утром, перед тем как пойти к врачу.

«Не думаю, что у вас поликистоз, — сказала доктор. — Другие симптомы: набор веса и акне, но если вам от этого будет легче, можем взять анализ крови на уровень гормонов».

Она взяла немного крови и назначила ультразвук. Это приподняло мне настроение. Вот бы что-то оказалось не так! Тогда у меня был бы диагноз и путь к излечению. Я бы перестала сходить с ума.

Но ультразвук показал, что с яичниками все в порядке. Нет кисты. Нет даже спрятанных мужских яичек. Когда я пришла к гинекологу за результатами анализов крови, она сказала, что гормоны тоже в порядке.

«В порядке? Точно?»

«В полном порядке».

Так доктор сказала, что быть мохнатым чудищем — нормально. Я чувствовала облегчение, ужас и растерянность.

Отказаться от лазера мне никак не удавалось. Я продолжала ходить в салон под названием «Американский лазер» на Бродвее около 22-й улицы на Манхэттене. В приемной у них горой лежали журналы типа People и OK!. Думаю, журналы были положены с явной целью. Разглядываешь Ким Кардашьян — ни пор, ни фолликулов — и радуешься, что сейчас твоему телу будут наносить повреждения неведомым прибором.