60 лет-не возраст №3-2010

Когда Этель исполнилось восемь лет, она начала худеть и кашлять, что было явным признаком «чумы девятнадцатого столетия» — чахотки. Необходимо было увезти ее из сырого, задымленного Лондона, и мать отправила девочку к брату своего покойного мужа. Он был весьма обеспеченным человеком: работал управляющим на шахте и имел свое поместье. У дяди девочка провела четыре года.

Вернувшись домой, Этель услышала историю о двух итальянских революционерах, которым дала приют ее мать. Революционеры уже благополучно отбыли, но домашние с восторгом рассказывали Этель о них — какие они отважные, дерзновенные, несгибаемые и… красивые! Романтически настроенная Этель была совершенно очарована. Уже тогда она начала придумывать свою бесконечную историю, главной героиней которой была она сама, а героем — Он, смуглый красавец революционер, готовый пожертвовать жизнью во имя свободы родины.

Этель выросла, но сохранила мечту о любви к необыкновенному, героическому и романтическому мужчине. А когда в 1881 году в Париже увидела картину Франчабиджо «Портрет молодого человека», то подарила его облик герою своих детских грез. Уже тогда в голове Этель стал возникать сюжет «Овода», но пока она еще и не думала становиться писательницей. Девушка очень любила музыку и мечтала о карьере пианистки. Ей повезло: в 1882 году она получила небольшое наследство от одной из теток и смогла поехать в Берлин учиться музыке.

В музыкальным занятиях Этель преуспела, и, возможно, со временем могла бы стать неплохой музыкантшей. Но романтические грезы юности все еще были живы в ее душе, и, когда появилась возможность познакомиться с настоящими революционерами, Этель воспользовалась ею. Так девушка оказалась в кружке русских эмигрантов-революционеров, во главе которого стоял Сергей Степняк-Кравчинский.

Степняк-Кравчинский произвел на Этель сильное впечатление. Хоть он и не был внешне похож на утонченного, смуглого героя ее фантазий, но зато был борцом за идею, к тому же веселым, разговорчивым, физически сильным и очень решительным человеком с весьма бурной биографией. Степняк-Кравчинский участвовал в итальянском восстании 1877 года, был приговорен к смерти, бежал. В России средь бела дня зарезал шефа жандармов Мезенцева и скрылся в толпе.

Романтически настроенной девушке Степняк-Кравчинский показался воплощением героического идеала. Этель влюбилась. Она готова была пожертвовать всем, включая свою девичью честь, и стать его гражданской женой, боевой подругой, соратницей, с далеким прицелом когда-нибудь пожертвовать для него и жизнью… Да только Сергей, любивший свою законную жену, не хотел от Этель никаких жертв. Он находил ее миленькой, но смешной и наивной англичаночкой, с которой можно лишь дружить. А соблазнять юную девушку? Нет, это уже безнравственно!

Этель страстно хотелось приключений и Степняк-Кравчинский решил устроить ей небольшое, совсем не опасное приключение: отправил ее в Россию с нелегальной литературой и рекомендательными письмами к друзьям. Если бы литературу обнаружили на границе, Этель могли бы выслать, ничего более серьезного ей не грозило. Однако девушка напридумывала себе

Бог весть чего и пребывала в экстатическом восторге в ожидании ареста, мучений и гибели во имя Свободы и Любви к Степняку-Кравчинскому!

Возможно, она была даже разочарована, когда ей удалось благополучно довезти литературу до адресатов.

Франчабиджо. Портрет молодого человека. Лувр

В России Этель прожила два года: с 1887-го по 1889 год. Квартировала у родной сестры супруги Степняка-Кравчинского, давала уроки музыки. Сокрушалась о том, что попала сюда так поздно: громкие акции конца семидесятых, завершившиеся в 1881 году убийством царя Александра II, уже стали легендами, и все, что ей оставалось — сокрушаться об ущемлении свобод. Впрочем, реального ущемления Этель сама не испытывала, но с удовольствием слушала рассказы революционеров об их борьбе. Самым же ярким событием во время ее пребывания в России стали похороны писателя Салтыкова-Щедрина, сопровождавшиеся студенческим митингом. Но этого оказалось слишком мало для утоления жажды романтики!

Разочарованная, Этель покинула Россию. Впрочем, пережитый опыт помог ей впоследствии при создании книги «Оливия Лэтам».

Вернувшись в Лондон, Этель снова оказалась в кругу друзей Сергея Степняка-Кравчинского. Теперь она уже сносно говорила и читала по-русски и с удовольствием служила своему кумиру, переводя на английский написанное им. Вскоре Этель стала переводить произведения русских писателей и даже поэтов Гоголя, Лермонтова, Пушкина, Гаршина, а потом замахнулась и на украинца Тараса Шевченко, ведь и ее любимый Сергей был украинцем и очень ценил Шевченко. Впрочем, Степняк-Кравчинский не только пользовался помощью Этель в качестве бесплатной переводчицы. Он искренне заботился о ее духовном воспитании, давал читать серьезную литературу. Именно он предложил ей написать книгу, потому что всегда восхищался умением Этель рассказывать и был уверен, что напишет она так же хорошо.

В 1890 году Сергей Степняк-Кравчинский принял в своем доме очередного беглеца из России. Польский реводюционер Вилфред Михал Войнич — некрасивый, больной, истеричный, переживший Сибирь, одиночное заключение в Петропавловской крепости, порку в пересыльной тюрьме и побег, — пленил сердце Этель. Он был настоящий мученик, даже более чем Степняк-Кравчинский! А главное, в отличие от Сергея, Вилфред нуждался в ней. Ему необходима была женщина, которая бы опекала и поддерживала его. Ему нужен был друг, который бы его понимал. Потому что даже те русские и польские друзья, которые поначалу радушно приняли Вилфреда в Лондоне, очень быстро отказались общаться с ним — психопатичный Войнич был просто не выносим… Однако Этель даже в его недостатках видела некую романтическую притягательность.

Они поженились. Этель Лилиан Буль стала Этель Лилиан Войнич. Под этим именем она и войдет в историю.

Первые годы супружества были на редкость счастливыми. Вилфред неоднократно посылал жену в Россию с поручением перевезти партию нелегальной литературы. Этель выполняла эти задания, упиваясь своей высокой миссией. Потом у Вилфреда обнаружили чахотку, и супруги перебрались в Италию.

В Италии, в русской коммуне, Этель всерьез засела за книгу, которую впоследствии назвала «Овод». Она вспоминала, что писала буквально на одном дыхании, еле успевая пером за видениями и звуками голосов, посещавшими ее во тьме благоуханных итальянских ночей.