Марк Каганцов - Байки о «Скорой»

А еще на «скорой помощи» всегда работает очень много разных чудаков. Одна из самых ярких личностей — Исаак Абрамович Лемберский, с которым связано бесчисленное просто количество всевозможных смешных историй. В то время ему было под 50 (сейчас — за 70) и всю жизнь он был просто одержим всяческими новациями. Он первым их всегда подхватывал, и покоя от него не было никому. Появилось, к примеру, поверье, что человеку нужно периодически сбрасывать с себя накопившееся электричество, и по ночам он стал приматывать себя проволокой к батарее. Среди ночи бригаду зовут на вызов, он вскакивает, забыв, естественно, что сам себя к батарее привязал, и летит носом вниз… Очередное поветрие: периодически нужно очищать организм. И он стаканами пьет растительное масло. И стоит оно у него в шкафу. Шкаф, естественно, не закрыт, рядом обитают такие же, как он сам, чудаки — тот же Володя Матыцкий — ленивый увалень. Он зависает на этом шкафу, эта бутылка падает, масло разливается и все, кто заходит в «дежурку», скользят и падают. Какая уж тут ночь…

Или вот еще какая, тоже связанная с Исааком, история…

Солнечная полярная ночь. На окне в «скорой» — сиренево-голубые шторы. В ожидании вызова на кровать прилег совершенно замечательный наш врач-фронтовик, участник венгерских событий, Леонид Григорьевич Усачев. Храпун он был ужасный. Причем храпел он как-то удивительно, неровно очень, взахлеб. Ночью с вызова приезжает Лемберский. Солнце, просочившись через сиренево-голубые шторы окрасило лицо Усачева в синий цвет. И при этом он еще непонятно как-то хрипит. Вот нашему Исааку и приходит в голову, что коллега его агонирует. Он бросается Леониду Григорьевичу на грудь и приступает к его реанимации, с жуткими, естественно, криками. В комнату сбегается вся «скорая». Последним просыпается крайне удивленный Усачев…

Марк Каганцов «Кошмарики»

Произошел этот случай в Архангельске, когда я был еще студентом Мединститута, подрабатывал на «скорой» и уже был допущен к самостоятельным выездам фельдшером.

Повод к вызову: выпрыгнула из окна. Приезжаем. Действительно, женщина выпрыгнула из окна первого этажа, коленку поцарапала, но в истерике кричит: «Не подходите или я руки на себя наложу!»

В доме беспорядок: разбитые цветочные горшки, груда чемоданов, разбросанные вещи.

Странная супружеская пара: ей — 25, ему — 50, ребенку — 1,5 года. Он известный в городе журналист, она — тоже журналистка. Он недавно перенес инсульт, частично парализованы левые конечности.

Она рассказывает: «После инсульта у него появились странности, надевает мою одежду, гоняется за мной с ножом». Он возражает: «Куда мне, парализованному, за ней — козой — угнаться? Вы что не видите, что у нее психоз?» Она: «Вот-вот, он мне так и сказал: сейчас вызову скорую и тебя упрячут в психушку!»

Я смекаю: если она говорит правду и он гоняется за ней с ножом, его нельзя оставлять, как бы чего не натворил; если он говорит правду и ей все кажется, ее нельзя оставлять, как бы чего не натворила; значит, нужно забирать обоих. Но куда девать ребенка? Уговариваю соседскую старушку присмотреть за малышом пока мы съездим на консультацию к психиатру. Уговариваю их поехать — пусть разберется узкий специалист.

Приезжаем к психиатру. Там не до нас. Весь персонал больницы и больные во дворе. Там же стоит милицейский «воронок» и пожарная машина. Оказывается, милиция тоже кого-то привезла, и пока вела его к дежурному врачу, в «воронок» залез психбольной, закрылся изнутри и теперь его пожарные из него «выкуривают» пеной.

Дежурный врач говорит мне: «Оставляйте обоих — разберемся».

Через день звоню в больницу, узнать, кто же из них болен. Врач отвечает: «У нее — точно шизофрения. У него тоже не все в порядке. Оба у нас».

Мне ведь не раз приходилось удирать от ножа, топора, двустволки, находившихся в руках больных в психозе.

Вот такой случай.

Звонит женщина: «У мужа психоз. Он агрессивен». Для «усиления» нам дают милиционера — «метр с кепкой». Поднимаемся втроем на пятый этаж, звоним в дверь. Дверь резко распахивается, выскакивает здоровенный амбал с топором в руках. Никогда не думал, что умею так быстро бегать. Нас словно ветром сдуло, словно дерьмо в унитазе смыло… Через секунду все трое стоим на крыльце, тяжело дыша. Вызываем подмогу. Семь человек скручивало того мужика, еле управились. А как надели на него наручники, он тот час успокоился. Фельдшерице моей комплименты стал говорить, о встрече договариваться.

Вы помните, по Марксу: Бытие определяет сознание. Из собственной практики дополню: бытие определяет форму нарушения сознания.

Из литературы известно: в средневековье в галлюцинаторных переживаниях преобладали черти и ангелы; в период «холодной войны», который я еще застал, когда памятна была сталинщина, в галлюцинациях преобладали шпионы, устанавливающие передатчики в голове больных. С началом «космической эры» в галлюцинациях преобладают инопланетяне. С началом перестройки, когда снова усилилась религиозность, опять стали мерещиться черти и ангелы. Добавлю к этому, что у женщин галлюцинации часто эротически окрашены.

Устроился на работу в «скорую» молодой водитель. Любопытный до ужаса. С бригадами на вызова ходит, все ему интересно. Вот привозит бригада больного в психбольницу (больница была тогда на 40-й шахте) и он с ними. Бригада — в приемный покой, а он — с отделением знакомиться.

В психбольнице все строго: входная дверь всегда на ключ закрыта. Бригада сдала больного и ее выпустили. А Малинов в отделении остался.

Спустя некоторое время персонал больницы обратил внимание: кто-то по палатам ходит. Скрутили его. Время ночное. Врача нет. Малинов рвется: «Я здоровый, я водитель, я со „скорой“».

Чем больше рвется, тем сильнее крутят и успокаивают: «Все здесь здоровые, все водители, все со „Скорой“».

Бригада сначала ждала водителя: мало ли, в соседний магазин ушел, но уж больно долго нет. Догадались: наверно, в отделении застрял, позвонили, их впустили. Смотрят: сидит их Малинов связанный. Отпустили его. Он плачет, сопли по лицу размазывает: «Я же говорил вам, что здоровый, что водитель со „скорой“».

После этого случая он сразу со «скорой» уволился.