Барух Морис Ассаэль - Дьявольский ген

Успех тестирования посредством скрининга зависит от многих факторов, как мы уже увидели в случае с талассемией. Существуют технические аспекты, такие как разработка простого, дешевого, повторяемого теста, применимого к большому числу образцов и способного идентифицировать почти все случаи без большого количества положительных или отрицательных ошибок. Но успех программы зависит также и от того, насколько она принимается населением, на которое направлен. В случае с талассемией мы описали, как применялись обязательные и почти обязательные стратегии на Кипре или в мусульманских странах с высокой частотой заболеваемости (обязательное добрачное исследование). Но в Италии обязательная или почти обязательная модель была бы неприемлема; и все же были получены высокие результаты лишь в условиях активного предложения теста в эндемических зонах. Успех скрининга носителя болезни Тея – Сакса в североамериканском еврейском сообществе не был гарантирован априори. Поэтому здесь важно отдавать отчет в особом устройстве иудейских диаспор, организованных в конгрегации или локальные общины, которые являются религиозными и культурными центрами; часто в них имеются школы, включенные в более обширные образовательные системы, но с иудейской спецификой. Эти конгрегации автономны и могут жить федеральным строем, у них есть духовные главы – раввины, которые распространяют информационные материалы, газеты, сведения. Распространение скрининга носителя болезни Тея – Сакса во многом обязано этим каналам. Это хороший пример общинной генетики, подчеркивает сам Кабак, а за ним историки и социологи медицины, такие как Рут Шварц Коуэн, Авиад Рац, Барбара Праинсак и Джил Сигел. В то время как социологи спорят по поводу того, что такое община, программа получила поддержку и развитие благодаря группам, которые себя именно так идентифицировали и которые признавали существование общей проблемы. Первые скрининги были проведены в синагогах, местах осуществления культа, то есть при активном участии религиозных глав. Пропагандой занимались евреи, принадлежавшие к конгрегациям, медики-консультанты были евреями, средства, необходимые для организации и лабораторных исследований, собирались внутри еврейской общины. Возможно, преобладали такие явления, как четкое понятие о болезни в американской общине евреев-ашкеназов, довольно высокий социально-культурный уровень, возможно, даже наличие большого количества врачей, намного больше, чем у других национальных меньшинств в Соединенных Штатах. Рут Коуэн даже поддерживала идею того, что такой отклик евреев на программу генетического скрининга содержал элемент вызова нацистской евгенике и являлся аспектом «пронатальной» еврейской культуры («плодитесь и размножайтесь»), потому что в итоге скрининг носителя болезни Тея – Сакса оказал эффект (как на Кипре в случае с талассемией) освобождения от страха родить больного ребенка, обусловив рост рождаемости даже в тех семьях, где оба родителя были носителями. Первая мировая оценка этой программы располагала для анализа данными до 1988 года.

После проведения более миллиона тестов в разных странах было выявлено более 48 000 носителей и почти 600 плодов, пораженных болезнью. Но благодаря скринингу родилось более 2000 здоровых детей от пар-носителей, которые, возможно, никогда не увидели бы белого света после первого опыта родителей, переживших трагедию смерти ребенка в первые же годы жизни, разрушенной болезнью. Коуэн считает, что важно учитывать именно этот аспект, а не количество абортов из-за больного плода.

Но общинная генетика болезни Тея – Сакса на этом не заканчивается. Даже в американских иудейских кругах была нерешительность, и были пылкие религиозные и доктринерские дебаты о возможности и законности проводить тестирование методом скрининга. Если, благодаря кампании профилактики, количество случаев заболеваемости в еврейских общинах, присоединившихся к программе, быстро снизилось, то этого нельзя сказать про ультраортодоксальные группы евреев, которые не доверяли светской медицине и не признавали абортов, являвшихся на тот момент единственной доступной мерой. В этой связи необходимо упомянуть показательную историю программы «Дор Йешарим» (или «Дор Йешорим», согласно ашкеназскому произношению), чье название происходит от псалма 112 и означает «род правых» («… благословится»), ссылаясь, таким образом, на долг ныне живущих поколений перед будущими, что является немаловажным этическим аспектом.

Сегодня «Дор Йешарим» – это программа, которая ставит перед собой цель устранить ряд тяжелых генетических заболеваний, особенно часто встречающихся у евреев. Программа появилась в ультраортодоксальной среде евреев Соединенных Штатов Америки и в Израиле и сначала имела четкую идею борьбы с болезнью Тея – Сакса. У раввина Экштейна, одного из руководителей общины, в которой зародилась «Дор Йешарим», из-за болезни Тея – Сакса умерло четверо детей. Невыносимая душевная боль, которую он испытывал, привела его к мысли о том, что необходимо принять личное участие в борьбе с болезнью. Не одобряя перспективу пренатальной диагностики, в то время ограниченной одним лишь амниоцентезом, который мог повлечь поздний аборт, недопустимый по иудейским канонам, Экштейн придумал обязательную систему добрачной диагностики {41} 41 Ekstein J., Katzenstein H. The Dor Yeshorim story: community based carrier screening for Tay-Sachs disease, «Adv Genet». 2001. 44: 297–310. . Генетический тест предлагался для прохождения членам группы, идеологически сильно сплоченным и придерживающимся строгих правил в отношении брака. Все союзы должны получить одобрение глав общины, прежде чем приступить к свадебному обряду. Итак, программа «Дор Йешарим» предусматривает, что главы общин должны потребовать от всех своих адептов пройти генетическое тестирование, чтобы знать, являются ли они носителями болезни. Однако участнику тестирования результаты не сообщаются.

Будущие молодожены должны проверить свою генетическую совместимость, для этого им предлагается как можно скорее, и обязательно до вступления в половые отношения, связаться с духовным центром. Данная процедура абсолютно анонимна, при ее прохождении личного контакта не происходит. Людям присваивается идентификационный код, хранящийся у участников программы и централизованно связанный с результатами генетического анализа. Пары должны сообщить этот код по телефону в духовный центр и ожидать ответа. Все следует железной моральной логике. «Дор Йешарим» не хочет, чтобы кого-то заклеймили или отделили от общества: поэтому ни одному человеку не сообщается его собственный генетический дефект. Если оба потенциальных молодожена являются носителями генетических мутаций, провоцирующих болезнь Тея – Сакса (правда, сейчас программа включает также и другие заболевания), то они сами и их семьи должны постараться создать другую пару с «совместимым» партнером. Таким образом, тест не направлен на одного человека. Это генетическое тестирование пары, которое служит не для информирования индивида о его собственном генетическом состоянии, а для стимулирования евгенистических браков. Барбара Праинсак и Джил Сигел назвали это рождением «генетики пары» с очевидными социологическими последствиями {42} 42 Prainsack В., Siegal G. The rise of a genetic couplehood? A comparative view of premarital genetic testing. «BioSocieties», 2006.1:17–36. doi: 10.1017/ S1745855205050106 .