Андрей Звонков - Пока едет «Скорая». Рассказы, которые могут спасти вашу жизнь

Мама и папа пришли в ее комнату. Таня поняла – это знак. Сейчас будет что-то серьезное. Но что? Теряясь в догадках, она молча смотрела на родителей. Первым начал отец.

– Дочь, тут такое дело… – и замолчал. Посмотрел на маму.

– Папе надо лететь в командировку, – сказала мама.

– Да понимаешь, это срочное дело – на пару недель.

– Далеко?

Папа кивнул.

– В общем, да. Сперва в Анадырь, там неделю, а оттуда в Сан-Франциско. Еще дня на четыре. Я хочу маму взять с собой.

– А что, Вику не возьмете? – Таня все поняла. Ну почему ей сидеть с младшей сестрой, которой тринадцать? – У меня, между прочим, практика, и я через день работаю. Ну, чего мне-то все?!

– Во-первых, командировку оплачивают только мне, а мама летит уже за наш счет, – сказал папа. – Я б вас всех взял, но сама пойми – бюджет не резиновый. У нас еще три дня рождения впереди и отпуск совместный… У тебя практика, а насчет Вики мы кое-что придумали.

– Ну, знаете, мне тоже с ней тут дни и ночи проводить не хочется! – Таня знала: если первые два-три дня сестренка выдержит, то следом – жди беды… Это не девочка, а ходячая атомная бомба с косичками.

– Мы связались с бабушкой Таней: она приглашает Вику к себе. Отвези ее в Шлепсу [88] Такой деревни в Архангельской области не существует, есть Шлекса – вся география описанных мест ограничивается Вельским районом. … заодно и сама отдохнешь – там грибы, ягоды, рыба… Баба Таня очень ждет вас, говорит, соскучилась по правнучкам, – сказала мама.

Деревня на самом деле называлась Шлекса, была очень древней. И там жила не только мамина бабушка, которая в действительности приходилась матери двоюродной бабкой, то есть мамой сестры Таниной бабушки, маминой тетки, но еще и два дядьки, три тетки – родные сестры дядек, их мужья и жены, дети и внуки – ровесники и Тани, и Вики. Те детки, что доросли до Таниных лет, разъехались – кто в армию, кто учиться, а вот Викины сверстники носились по окрестным лесам в поисках грибов, ягод или помогали взрослым.

– Я все поняла, – сказала Таня. – Ладно, билеты до Вельска еще не купили? И когда вы летите?

Папа улыбнулся и ушел, а мама осталась.

– Папа билеты для вас забронировал и оплатил, вам их только осталось получить на вокзале по паспорту и свидетельству о рождении. Денег вам оставим. Тебе нужно отвезти сестру – и можешь возвращаться. Только квартиру не спалите. Впрочем…

– Ма, ну квартиру тебе жалко, а если Вика опять деревню сожжет? Там все такое старинное, деревянное…

– Думай, что говоришь. – Мама торопливо вскочила с диванчика, на который было присела. – Вика – это, конечно, да… спички ей давать нельзя, но там ведь ее уже знают.

– Угу… Отстроились после ее каникул, три года прошло. Думаешь, забыли? А ведь ей было всего только десять. Ей же ничего в руки давать нельзя, а рот лучше вообще зашить. А как она бабы Тани кур гоняла, так что те совсем нестись перестали? А Зорька? Она же Вику на дух не переносила и все на рога поднять пыталась!

– Вика уже взрослая, и я уверена, она больше такого не допустит. Зорьки уже нет, баба Таня ее продала. Ну и ты, может быть, побудешь рядом? Поживи там с ней недельку. Хочешь, я поговорю с вашим руководителем практики? Тебя отпустят. В конце концов, Вика уже подросла и стала серьезнее…

Таня вздохнула. Подросла – это да, а вот со вторым утверждением Таня никак не могла согласиться. «Можно и вернуться, конечно, но неделя в глухой архангельской тайге среди озер и лесов, с комарами… сенокос… местные парни…» Эта мысль ее отрезвила. «Местные жарят самогон, бреднем ловят рыбу, ружья у всех! Надо предупредить, чтоб сестре не давали, и… Да ну их. Живут, как медведи в лесу. Если из-за нее три года назад парни драки затевали в клубе, что будет теперь? Нет, отвезу Вику – и сразу обратно».

– Ма! – Мама остановилась в двери. – А билеты уже туда-обратно?

– Нет, папа взял только туда, обратно для себя ты сама возьми, когда приедете в Вельск, а Вику мы на машине заберем, когда прилетим, точнее, уже к концу августа – через месяц. Ну так что? Дашь телефон вашего… этого?..

– Виктора Васильевича?

– Ну да.

– Дам, конечно, – тяжело вздохнула Таня. Смирение пред неизбежным и мужество пред очевидным… Только кто бы явил милосердие к страждущей?

Мама с папой улетели, фирменный поезд «Северное сияние» до Воркуты отходит рано утром с Ярославского вокзала. Викина спортивная сумка уложена.

Поездка началась без приключений. Они не опоздали на поезд, не забыли билеты, документы и деньги. Уже на вокзале Вика вспомнила об интимном и потащила Таню в аптеку… Та ответила:

– Я взяла прокладки!

– На все лето? – уперлась сестренка. – Где я там буду искать?

Пришлось купить большую пачку.

Побежали дальше и сели в свой вагон.

От Вельска до поселка Комсомольский ходит автобус два раза в день. Утром в семь он отправляется с автостанции, что на другой стороне площади, напротив железнодорожного вокзала, а прибывает в Комсомольский в половине одиннадцатого; в двенадцать идет обратно; с трех до четырех обеденный перерыв, и в половине пятого делает еще один рейс. Пересидев обед в кафешке автовокзала, сестры погрузились в «Чебурашку», как здесь называют автобус «ПАЗ», и в начале восьмого вышли у бревенчатой избы с намалеванной на фанерном листе надписью «ПОЧТА». До прабабушки Тани и деревни Шлекса оставалось около двадцати километров по лесной грунтовке.

Таня помнила, что садиться в попутки нельзя ни в коем случае. Бывало, что люди пропадали. Идти под вечер через тайгу, даже по раскатанной грейдером полосе, тоже невесело. Две девушки – лакомое блюдо не только для волков и медведей, которых тут немало, но и для всяких отморозков, отбывающих остатки срока в колонии-поселении. В сельсовете, кроме огромного черного телефона с тяжеленной трубкой и тетки, никого. В Комсомольском есть ФАП – фельдшерско-акушерский пункт, это Таня помнила. Но вот не закрыли ли его? Тетка без особых сантиментов сказала, что она машинами не распоряжается, что в лесопункте Шлексы никого нет, что она не знает, когда приедет местный автобус, потому что водитель в запое и последние три дня рейсов не было. Ну почему, почему? Потому что дожди, дорогу размыло и, пока канаву не засыплют щебнем и песком, ездить некуда и незачем.

Почта затряслась, за окошком стемнело, пахнуло парафиновым духом. Таня выглянула на улицу. Рядом с дверью дрожали огромные гусеницы и нечто похожее на танк рычало и плевалось копотью из двух огромных труб. Наверху, на броне этого монстра, стоял человек в белой рубашке, галстуке и джинсах. Ему было около тридцати, он весело что-то кричал почтовой работнице, размахивая ящиком с бутылками водки. Вика распахнула рот и наблюдала за происходящим. Тетка с почты крикнула прямо в ухо Тане: